Дело пошло. Весь этот цирк нужен был затем, чтобы применить в процессе обучения имевшийся важный козырь – гипермнезию. Мне совсем не улыбалось десяток лет потратить для того, чтобы подняться до уровня левой пятки мастера Горка. Нет уж, время – сила. Теперь, когда он проводил занятия лишь с маленьким кусочком ткани на чреслах, я мог схватывать не только траекторию самого движения или приема, но и мельчайшие нюансы работы мышц мастера в ходе выполнения. Разумеется, даже при одинаковом росте его телосложение сильно отличалось от моего: Горк был куда массивнее меня, но по физической силе я его превосходил, так что адаптировать считаные рисунки мышечных напряжений под себя мне было довольно легко. Еще у него была на удивление хорошая растяжка, при такой мускулатуре не иметь никаких зажатостей и ограничения амплитуды движений – просто удивительно. Он и впрямь являлся настоящим мастером.
Базовые движения я освоил уже на второй день, самым сложным оказалось понять работу ног – они двигались совсем иначе, чем было привычно мне. В ходе тренировок по большей части напрягались не мышцы, а мозги, причем так, что едва не закипали. При помощи сверхзапоминания я срисовывал весь комплекс движений тела, а перед сном и даже во сне проводил так называемую идеомоторную тренировку – основной инструмент работы ученика над собой: множество раз при полной концентрации мысленно прогонял запомненные приемы и связки, причем применительно к особенностям строения своего тела, чтобы усвоить материал максимально полно. Как известно, для надежного закрепления приема его нужно повторить не менее пяти-семи тысяч раз – так вот при помощи этих специальных техник и ожесточенной работы ума удавалось сократить количество повторений на порядок!
К концу недели я смог составить подробную карту поправочных коэффициентов, учтя все отличия телосложения мастера от моего. Например, у него не было третьей малоберцовой мышцы, тогда как у меня она была хорошо развита, также несколько отличались места крепления сухожилий других малоберцовых – и не только – мышц… И так далее. Теперь демонстрируемые движения можно было перенимать еще быстрее, «просто» накладывая известную карту поправок и получая на выходе почти готовый шаблон движения. Почти, потому что кроме чисто кинематических моментов любое действие человека несет и отпечаток его психики – эмоционального состояния, намерений, основного психического вектора… А если еще учитывать вариации движений и приемов, в одном исполнении имеющих вид безобидного шлепка, а в другом заканчивающихся безусловной смертью противника, то можно представить, какой чудовищный объем работы нам с мастером предстоял. Тем не менее я твердо намеревался пройти этот путь, по крайней мере его начало, за как можно более короткий промежуток времени. Уставал страшно, причем усталость мозга не снималась ни массажем Дары, ни водными процедурами. Немного помогали пустотные медитации, еще лучше – джатос, а большей частью приходилось спасаться обычным сном. Несмотря на это, я был счастлив. Наконец-то представилась возможность ликвидировать отставание от местных в столь важном и животрепещущем вопросе.