— Кто вы и что вам нужно? — поинтересовался он, стараясь, чтобы предательская дрожь не испортила величественности тона.
— Почему вы не позволяете отцу Расмусу перейти в Петрополис под ваше крыло? — Без всяческих предисловий гость вывалил на господина Шарпфа всю суть вопроса.— Он перешел вам дорогу? Такой уважаемый человек, как вы, не должен судить людей, основываясь на личных обидах.
Свеча в руке епископа наконец вспыхнула, осветив невысокого юношу в черном, хорошо скроенном сюртуке. Его взгляд был полон священного негодования, словно он знал о господине Шарпфе что-то весьма неприглядное.
— Отец Расмус,— повторил юноша.— Помните такого?
— Расмус?.. – Епископ недоуменно нахмурился, силясь понять, о ком шла речь.
Отчего-то при звуке этого имени на ум приходили лишь неприятные вещи вроде скользких угрей и назойливых хитрых енотов.
— О! – воскликнул он, наконец ухватив нужную мысль за хвост. — Расмус из предместья Гроавии? Это абсолютно невозможно.
— Почему?!
— Он благословляет детей за деньги. До сих пор торгует индульгенциями. Покупает у контрабандистов дурманящую траву и добавляет ее в просфоры. Мне продолжить?
Юноша сел с крайне растерянным видом. Епископу даже стало слегка жаль его, такого молодого и доверчивого. Интересно, что подтолкнуло его к подобному безрассудству? Вломиться в охраняемый дом, угрожать самому епископу...
— Вот что мы сейчас сделаем,— наконец решил он. — Вы встанете и исчезнете отсюда. Через три минуты я позову охрану.
Совершенно сбитый с толку, юноша кивнул и запрыгнул на подоконник. Когда его фигура растворилась во тьме за окном, господин Шарпф покачал головой и вновь опустил пальцы в прохладную мазь. Когда-то и он был молод и глуп, прыгал через стены монастыря, хотел показать миру, на что способен... А теперь единственным его желанием — весьма страстным, к слову сказать, — было избавиться от треклятой подагры.
Кристиан остановился у окованной железом двери дома священника и перевел дух. Он был зол, очень зол. И готов разодрать этого бородатого лжеца надвое, с влажным треском, как тушку курицы. Или спалить его в собственном доме, предварительно заколотив окна и двери. Фэй окинул взглядом добротные стены, выложенные из серого камня, аккуратные чистые окошки с витражами, флюгер на трубе, и его голову посетила отличная идея.
— И что сказал епископ?
Священник даже подался вперед, с нескрываемым волнением смотря Кристиану в рот. Подавив нарастающий гнев, юноша сказал то, что его подопечный желал услышать больше всего:
— Епископ очень сожалеет, что не замечал вашу кандидатуру раньше, господин Расмус.