— Привет, Сьюзан.
— Что ты придумал? — спросила она. — Решил напугать меня до смерти?
Дэниел пожал плечами и снял палец с курка. Сьюзан и не знала, что у него был револьвер.
— Я оставил свет гореть. Хотел прийти раньше. Но я не из тех, кому добрые сестры открыли бы ворота, не говоря уже о том, чтобы позволили навестить одну из своих овечек.
Резко сказано, но Дэниел был прав. Большинство сестер обители не одобрили бы знакомство с Дэниелом Крекером. Благородная женщина, а в особенности послушница, не станет знаться с таким человеком. Он сквернословит, он пьет. Он убивал людей. Но самой красноречивой характеристикой были его глаза. Злые. Холодные. Они давно стали такими, и никакие женские уловки не растопят этот лед. Сьюзан не помнила, когда произошла эта перемена, но Дэниелу было не так уж много лет. В этот вечер его глаза казались еще холоднее.
— Ты выглядишь ужасно, Дэниел.
Свет лампы безжалостно подчеркивал ввалившиеся щеки и резко очерченный подбородок.
— Я тоже рад видеть тебя.
Сьюзан хотелось погладить его, убрать морщину, пролегшую между бровями. Но по напряженной позе Крекера девушка поняла, что вряд ли он обрадуется такому проявлению ее чувств. Дэниел никогда не принимал никаких утешений. Даже от нее.
— По тебе не скажешь, что ты ведешь спокойный образ жизни.
— Я был занят.
— Слишком занят, чтобы поспать? — Она обратила внимание на глубокие складки, протянувшиеся от носа к уголкам рта. Кожа была какого-то серого цвета.
— Я прекрасно себя чувствую.
Сьюзан была другого мнения, но знала, что спорить бесполезно.
— Зачем ты здесь?
Он никогда не навещал ее в день ее рождения, или на праздники, или во время каникул — ни разу за десять лет. Она знала, что он помнит о ней. Их возникшая в детстве привязанность не ослабла со временем. И сейчас Сьюзан каким-то образом поняла, что Дэниел узнал, что нужен ей. Доверенное лицо ее детских лет. Ее защитник. Единственное лицо мужского пола, которому она доверяла.
Дэниел подошел ближе, внимательно глядя на Сьюзан.
— До меня дошли тревожные новости. Она нервно кашлянула.
— Новости?
— Почему ты не написала, не сказала мне? Девушка отступила.
— Не сказала тебе?
— Проклятье! Я с тобой не в игрушки играю. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Монашка.
Он произнес это слово, как грязное ругательство. Значит, ему известна правда.
— Как ты узнал?
— Это имеет значение?
— Думаю, да.
— Скажем, в ночи ко мне прилетел ангелок, сел на плечо и нашептал на ухо о твоих намерениях. Тысяча чертей, Сьюзан, ты что, сошла с ума?
Защищаясь, она вздернула подбородок.
— Это почетное призвание.