— Я женился на тебе не ради постели, Сьюзан. Это только одна, небольшая, часть отношений между мужем и женой.
— Мне вообще не следовало выходить за тебя.
Сьюзан увидела, как побледнел Дэниел.
— Я знала, что буду наказана, если… — Она остановилась. Она сказала лишнее.
— Наказана?
Дэниел вскочил с кровати и пошел к Сьюзан.
Она бы убежала, но комод оказался непреодолимым препятствием.
— За что тебя наказывать'' Что такого страшного ты сделала, чего так боишься?
Как сквозь сон она видела, что он берет ее за руки и встряхивает. Но плотная завеса тьмы поволокла Сьюзан в прошлое, вытаскивая на поверхность воспоминания, погребенные так глубоко, что они смешались, перепутались.
«Мама, мама, ты звала меня?»
Какой он большой. Мужчина. Он сильнее ее, и от этого она кажется себе хрупкой и незначительной. Слабой.
Беспомощной.
Так было и с теми людьми.
Тени подбирались все ближе. Запах сырости и темные силуэты заполнили комнату. Судорожно вздохнув, Сьюзан постаралась различить своего мужа, но очертания его фигуры расплывались, менялись.
«Мама!»
Всхлипнув, Сьюзан попыталась вырваться, но Дэниел крепко держал ее. Откуда-то издалека до нее донесся его голос:
— Расскажи мне. Расскажи, что случилось!
Она поняла, о чем он просит. Она всегда знала, что однажды ей придется признаться в своих грехах. Но даже теперь она хотела избежать этого. Никакое наказание не сравнится с тяжестью признания в том, что она совершила.
— Расскажи мне.
Сьюзан впервые сознательно разрешила себе вспомнить события той давней ночи. Сильно и часто забилось сердце. Это было так давно. Так давно…
Комната наполнилась призрачным эхом горького плача женщины. С губ Сьюзан стали срываться слова, и она начала свой рассказ.
Она услышала гром. Непонятные крики. Папа был где-то там. Но разбудила ее мама.
— Сьюзан, беги спрячься в погреб. Это новая игра! Мы сейчас будем играть.
Девочка схватила тряпичного кролика и прижалась к стене.
— Сьюзан! Делай, что тебе говорят. Ты же знаешь, что бывает, когда ты не слушаешься маму.
Знаю, подумала девочка и бросила взгляд на изображение Иисуса над своей кроватью. Ее не будет любить Бог, если она не станет слушаться. Она выбралась из кровати и заторопилась за матерью, размышляя над странной игрой.
Эрин Херст вывела дочь из дома и спустилась с ней в погреб. Широкие пустые полки угрожающе нависли над головой ребенка, и, когда мама повернулась, чтобы уйти, девочка вцепилась в ее юбки.
— Не уходи. Я боюсь одна, не уходи!
Эрин наклонилась и обняла дочь:
— Я люблю тебя, Сьюзан. Я тебя люблю.
Гром приблизился. Раздались какие-то звуки, напоминающие те, что производит папино ружье, когда он охотится.