– Дракоша тут, охраняет. – Мне в лицо с бабушкиной заботой заглядывала желтоглазая морда. – Таресса здорова?
– Да я-то здорова, – простонала я, оглядывая свои покрытые чешуей руки и белое незнакомое шерстяное одеяло, – а вот Дэс…
– Дэс здоров, – уверенно сказал дракоша, – спит. И Аля спит. И Тэннели спит.
Но я уже сама разглядела, что под одеялом слишком много ног для меня одной, повернулась в одну сторону – чешуйчатые лица, в другую – тоже. Но вот черты того лица, что справа, я не перепутаю ни с кем, даже под такой защитой.
– Дракоши, всем краткая версия кольчуги.
Стальные чешуйки расступились, поползли в стороны, открывая лицо любимого. Нахмуренное, почти сердитое… Наверняка он засыпал вовсе не с радостью.
– Его усыпили, – спокойно объяснил еще один знакомый голос, – сначала заклинанием, потом зельем.
– Доброе утро, Ленди, – с чувством сказала я, на несколько секунд отрываясь от созерцания дорогого лица. – Спасибо тебе огромное. А долго он будет спать?
– Я могу разбудить хоть сейчас, но считаю, что с этим можно не спешить. Может, сначала сходишь умыться или позавтракать? – задумчиво сказал он и сразу же успокаивающе добавил: – Однако сделаю так, как ты захочешь.
– Нет, Ленди. К черту умывание! Он ведь даже во сне переживает – смотри, какое лицо… Буди!
– Твое слово – закон, – согласился маг, и мне показалось, что в его голосе проскользнуло удовлетворение.
Подозрения, что его вопросы были просто маленькой проверкой, возникли в моем сознании и сразу утонули под наплывом других, более ярких и волнующих чувств. Лицо Дэса по мере того, как он просыпался, мрачнело все больше, и я поторопилась положить ему на щеку ладошку, погладить именно так, как нравилось мне, бережно и нежно.
Он нахмурил брови и распахнул злые, как у разъяренного зверя, глаза, уставился на меня ненавидящим взглядом…
И вдруг растерялся, стал похож на недоверчивого, обиженного ребенка, обнаружившего, что его разыгрывают.
– Дэс, – больше молчать я не могла. – Дэс! Как я тебя люблю…
– Я в раю? – хрипло спросил он, рывком садясь и стискивая меня с такой силой, что кольчуга оказалась вовсе не лишней. – Томочка, солнце мое, скажи, что ты не снишься!
– Не снится, – чуть ворчливо возвестил Ленди. – Но, кроме воды, в ее желудке за последние сутки ничего не было. А ведь я предлагал сначала выпить чаю.
– Чай не убежит, – сердясь, что этот настырный зритель прервал такой сладкий поцелуй, буркнула я, точно зная, что теперь меня будут усиленно кормить и поить. – Дэс, кто тебя усыпил-то?
– Дед, – ответил Дэс, впервые называя его так, и обернулся к Ленди. – Ты не представляешь, что ты для меня совершил! Теперь я твой вечный должник, сделаю все, что смогу.