Беру ему руку на болевой, вздергиваю на ноги. Тащу обратно, он орет. Причем не по-нашему. Англичанин?
Вообще-то знаю, у дальней стенки транспорт британский стоит из «восемнадцатого» конвоя, что-то ему понадобилось починить-наладить. Так это почти через весь завод идти, что тут матросу с него делать, да еще с фотоаппаратом? Так что версия «заблудившийся турист» не катит однозначно. Орет-то!
— Ай эм сорри! А эм инглиш!
И еще чего-то. Короче, вопит, что он просто мимо шел и просит известить своих. Ну мы тоже не вчера родились.
— Тихо, фриц! — отвечаю ему на английском же. — Тебе нравится под британца косить? Или все ж по-немецки говорить будем?
Орет, что он не немец, а английский матрос, и это вообще ужасная ошибка. Ну-ну!
— Слушай, фриц, нам твоя легенда по барабану. Нам приказано всех вас в НКВД отправлять, пусть там и разбираются. Мне же за тебя еще и медаль дадут. Только знаешь, нам ведь не сказано обязательно доводить вас туда целыми. Чтоб показания давать, языка достаточно, а вот руки не нужны!
Орет. Слава богу, в нашем времени ментам эта техника обычно незнакома. Не нужны были бы тогда дубинки тайком, «пресс-хаты» и прочее, чтоб арестованного разговорить. Конвоирование, рука на болевой, но не за спину (айкидошное «санке», кто знает), чуть сильнее нажал, чуть больше довернул — как минимум разрыв связок, максимум — сложный перелом! И хрен кто что докажет: он сам вырывался, тащ командир! А если ведешь не спеша, доворачиваешь-нажимаешь постепенно. Выходит самый настоящий походно-полевой допрос пленного, дешево и сердито.
— Ну не люблю я вас, фрицы! Тебе медленно руку сломать — или сразу? Все равно она тебе не понадобится — допросят, и в расход. Шпионов, знаешь, военнопленными никто нигде не считает.
Орет, что он не немец, а матрос Том Райли с парохода «Эмпайр Баффин», что стоит сейчас на этом заводе. Его личность может подтвердить любой из экипажа — свяжитесь с ними сейчас же, он британский гражданин, его личность неприкосновенна.
А между прочим, народ уже собирается на бесплатное кино. И наши тоже выскочили, морячки все с АК, Шварц и Рябой — со снайперками, на крыши смотрят, не блеснет ли где прицел. Только тех нет, кто нужен больше всего, — Тех, Кого Надо. Хотя вызвать уже должны.
— Слушай, фриц, или ты сейчас расскажешь, зачем ты фотографировал и кто тебя послал, или станешь одноруким. А насчет прикосновенности, так у нас тебе не Англия, у нас кого хочешь прикоснут, если надо.
Короче, из воплей его я понял, что он действительно матрос с того парохода, но коммандер Дженкинс из их военной миссии попросил сфотографировать очень большую русскую подлодку. Вручил фотоаппарат и обещал заплатить. «Я не знал, что это противозаконно, мы же друзья, союзники, это недоразумение» — и прочая лабуда.