Дальше там, по фильму, пошел уже перегиб, когда начали обижать тех, кто «не мы», даже убить кого-то захотели, и напрасно профессор, который все заварил, кричал: «Эксперимент закончен!» — его уже никто не хотел слушать. Вот он, звериный оскал фашизма!
Что, на мой взгляд, было притянуто. А почему, собственно, нельзя было остановиться? Ну вышла бы «Тимур и команда» по-немецки…
Но интереснее другое: рабством это не назвать! Не пройдет здесь категорически «я господин, а вы быдло». И плетью в ряды никого не загоняют. Делать что-то общее не принуждают. И за пустыми словами, одними лишь обещаниями не пойдут: только реально, на деле почувствовав, что так лучше! Добровольно решив, что стать «пальцами руки миллионнопалой» и успешнее, и безопаснее, чем жить поодиночке.
И как это все же назвать? А я отвечу: совок! Человек, привыкший, что он «один из», а не уникальная отдельная личность. Вбивший себе в подкорку, что одному в этом мире не выжить, а вот «колхозом» — это да! В итоге посмотрите в эту войну на нас с немцами — и на англичан. И скажите, англы и юсы немцев на равных победили бы, без численного и технического превосходства? Чем там у них кончалось, даже в сорок пятом? Арденнами? И стоит ли после этого «из себя совка выдавливать»?
Кстати, спросил я у Кириллова, что с англичанином тем будет? Любопытно просто. «А все по закону, — ответил товарищ старший майор. — Признай бритты факт шпионажа, ну выслали бы мы этого Дженкинса из их миссии. Хотя толку-то, другого бы прислали! Но все же союзники пока… И передали бы им этого матроса Райли до кучи; да, может, вспомнили бы случай этот, когда британцы стали бы на нас наезжать, если кто из наших так же завалился бы. Но англичане — и Дженкинс, и капитан парохода — все отрицали: ничего не знаем, а может, этот Райли немцами завербован был?» А коль так, то и пошел он крайним, по всей строгости военного времени, за шпионаж. Своего, выходит, сдали за копеечную политическую выгоду, самки собаки!
А будь у нас? Лично я своего матроса, которого сам туда послал, вытаскивал бы до конца! Иначе просто в зеркало смотреть будет тошно. Ну нельзя делать то, о чем тебе самому после противно будет вспомнить! Потому что дальше пойдет одно из двух: или тебе это станет постоянно душу грызть, как жук-древоточец, или ты просто станешь чуть больше сво… (Прадеды сказали бы: «Душу погубишь», — но вот не верю я в Бога и рай!) Не моралист я, а циник: хочу жить спокойнее и не мучаясь. И не европеец я, а все же совок. И меняться не намерен. За свой участок отвечаю головой, а выше командующий есть. Сам командующим стану — ну, значит, фронт мой расширится, а принцип останется: все равно главком надо мной.