— Переведите ему: знает ли он, как ваши поступают с нашими комиссарами? После этого — что мы должны сделать с ним?
Раньше я был уверен, что «ползающий на брюхе враг» есть чистая аллегория. Сейчас наблюдал это воочию. Также где-то читал, что враг на брюхе вызывает ни с чем не сравнимую радость. Мне же захотелось в эту морду как следует пнуть. А как вопит, за жизнь цепляется на чистом инстинкте (оттого, наверное, и выплыл), без разницы ему любая идея. Что там Серега говорил в Москве? Любуйтесь, вот он, субпассионарий в чистом виде.
И если у фюрера таких много, и они отвечают у него за идейность и воспитание народа, то я спокоен: фашизму до победы тогда как пешком до луны.
— Богдан Михайлыч! — Это старший майор Сидорчуку. — Да заткните вы его, понять нельзя, что он вопит. Пусть говорит членораздельно.
Мне же этот фриц стал решительно неинтересен. А что там второй? Заглядываю в изолятор. Дрыхнет, ремнями привязанный к кровати. Сколько он еще так? А бог знает, это строго индивидуально, минимум пара часов, максимум полсуток.
Ну и пес с ним, у нас своих дел полно.
За весь 1942 год достоверно установлено всего четыре случая, когда в результате налета на Хебуктене был нанесен реальный урон самолетам люфтваффе. Первый случай зафиксирован 25 апреля. В этот день на земле был поврежден «Юнкерс-87» из I./StG5. Кроме техники пострадали и люди: трое убитых и один раненый из личного состава штаба «Авиакомандования Норд (Ост)» плюс раненый зенитчик. Разрушено здание мастерской.
29 мая окрестности Киркенеса интенсивно «обрабатывались» как авиацией СФ, так и силами приданных флоту авиационных частей. Около семнадцати часов в результате бомбежки Хебуктена было убито три человека. Кто нанес этот удар, нам установить не удалось. В полночь по Хебуктену действовали оперативно подчиненные СФ самолеты ВВС 14-й армии. Пять Пе-2 под прикрытием 14 «Томагавков» сбросили с высоты 3800 метров двенадцать ФАБ-100 и столько же ФАБ-50. По данным противника, на аэродроме был незначительно поврежден транспортный самолет «Кодрон» С445 (зав. 363) из состава I./StG5. Три техника из этой группы получили ранения. Сгорел жилой барак. Наши потери составили один Р-40, сбитый в воздушном бою.
11 июля три Пе-2 под прикрытием четырех ЛаГГ-3 сбросили с высоты 5800 метров 36 ФАБ-100. Немецкие источники сообщают, что был поврежден «Юнкерс-88» и сгорело тридцать емкостей с горючим.
Последним в сводках потерь числится Bf-110F-2 (W. Nr. 5030) из отряда тяжелых истребителей 13./JG5, поврежденный 19 сентября 1942 года.
Это — Хебуктен. Тот самый, где порезвилась команда Большакова. Где немцы потеряли, по уточненным разведданным, половину наличного летного состава и свыше двадцати самолетов за один удар. В сравнении с тем, что считалось для наших в сорок втором крупным успехом: один поврежденный самолет, трое убитых техников. Но нечем здесь кичиться: все наши летчики — ветераны Отечественной сходились во мнении, что самой трудной и опасной задачей были удары по вражеским аэродромам: там и ПВО мощнее, чем у любого наземного объекта, и истребительный патруль в воздухе присутствует всегда. При том, что в сорок втором значительную часть нашей бомбардировочной авиации на Севере, что флотской, что Карельского фронта, составляли уже устаревшие тогда СБ, а уж бывшие в реальности случаи, когда на бомбежку аэродромов в полярный день бросали тихоходные и почти безоружные МБР-2, на мой взгляд, вообще мало отличались от японских камикадзе! Но мы выиграли эту войну, в том числе и в воздухе: по статистике, немцы и финны потеряли на Севере 2384 самолета против 1957 наших.