Почему «Ы»? Чтобы никто не догадался. Классику помните? Ее, бессмертную, Зозуля успел у нас посмотреть еще в Северодвинске.
Что было у нас предусмотрено, на такой случай? Ответ стандартный: бомбовый удар по Хебуктену силами авиации СФ. Но, во-первых, я говорил уже про результативность таких ударов в той, нашей истории: «за весь 1942 год достоверно установлено всего четыре случая, когда в результате налета на Хебуктен был нанесен реальный урон самолетам люфтваффе», «…на земле поврежден один Ю-87, пострадали и люди: трое убитых и один раненый…». И этот налет признан успешным! Во-вторых, а сколько самолетов наши могут бросить на Хебуктен прямо сейчас, немедленно? Два десятка тихоходных МБР-2, восемь Пе-2 и три СБ (самолетов во флотской авиации, конечно, больше, но прочие не успевают — задействованы в других мероприятиях или неисправны в данный момент).
И что бомбить? Самолеты на аэродроме стоят в капонирах, поражаемых только прямым попаданием. Теоретически можно поймать момент, когда самолеты выруливают из укрытий и кучно выстраиваются на поле перед массированным вылетом. Но это без наземной разведгруппы с радиостанцией, ведущей наблюдение, невозможно. Значит, что остается? Только вывести из строя взлетно-посадочную полосу. При мощном ПВО и «мессерах» в воздухе какие будут наши потери?
Второй стандартный ответ: наши истребители в прикрытие. Опять же теоретически они могли долететь до нас, на траверзе Киркенеса прикрыть на короткое время. Короткое — иначе не дотянули бы назад, и расход топлива в воздушном бою в разы больше, чем при патрулировании и перелете. То есть реально лишь при условии, что время вражеского налета известно!
А если и в самом деле будет известно? Зная время обнаружения наших фрицевской воздушной разведкой (а кого еще наши сейчас там отгоняли зенитным огнем?), скорость прохождения инфы и принятия решений в их штабе, можно грубо прикинуть время их удара (плюс всего три часа до темноты!). А раз так, то воздушный разведчик, посланный к Хебуктену, в какой-то мере может заменить разведгруппу, пусть на короткое время, но уточнив первоначальный грубый расчет.
Собьют? Не спешите. Начиная с сорок второго, наши стали использовать для ближней авиаразведки не бомберы, а истребители. Позже появились специализированные разведывательные эскадрильи и даже полки, укомплектованные лучшими летчиками, потому что у разведчиков случаи «их восемь, нас двое» возникали много чаще, чем у фронтовых истребителей, вдобавок требовались штурманские навыки и умение летать в любую погоду. При том что эта работа была «в тени»: целью разведчика было доставить добытую инфу, а не гоняться за вражескими самолетами, у рядового же пилота ПВО обычно было больше сбитых на счету, чем у асов воздушной разведки. Летчикам же Северного флота в этом отношении особенно «повезло», потому что ленд-лизовские «Спитфайры PR» при отличных летных данных и дальности, как у бомберов, были безоружны: вместо пушек лишний бензин. И в полярный день над целью разведчик, атакованный «мессершмиттами», мог лишь крутиться и уходить. Так на то они и были асы.