И вижу, что русские корабли по-прежнему идут на нас! Они снова изменили курс — словно видят лодку. И до них меньше десяти кабельтовых. Повторить маневр мы не успеваем!
Мне это не нравится. Пожалуй, спокойнее будет отказаться от атаки — риск слишком велик. Ныряем на сорок метров. Русские эсминцы приближаются, их винты слышны уже без всякой гидроакустики, будто лавина накатывается. Наш партайгеноссе, как обычно, что-то чиркает на своих бумажках. Оторвавшись на минуту, задает мне глупейший вопрос: не опасно ли? Хочется рявкнуть на него, как фельдфебель — но ведь не забудет, потому отвечаю вежливо.
Русские совсем близко. И тут то ли страх, то ли опыт… Командую: самый полный вперед! Лодка будто прыгает — и за нашей кормой рвутся бомбы, на том месте, где мы только что были. Причем точно по нашей глубине. Русские не просто шли курсом на нас — они нас видели и заходили в атаку. Как?
В Атлантике мне приходилось слышать английские «асдики». Ни с чем не спутаешь, корпус лодки звенит, как от дождя. Здесь этого не было, но даже асдики не позволили бы так точно атаковать. Как русские нас засекли?
Доклады из отсеков: у нас отказали кормовые горизонтальные рули и туго перекладывается вертикальный. В кормовых отсеках полопались лампочки, перешли на аварийное освещение. Доклад акустика: эсминцы разворачиваются, заходят снова. Пытаемся затихнуть. И тут слышно, как по корпусу кто-то постучал снаружи — цок-цок. Через четверть минуты — снова. И снова… В этот раз мы не расслышали бы, как бы ни старались, за приближающимся шумом винтов эсминцев.
У русских есть локатор, превосходящий британские. Вот, значит, как погибли наши в Карском море. Однако же он работает прерывисто, и в этом наш шанс. Максимально уйти в сторону — в промежутке между импульсами. Русские почти над лодкой, пытаемся повторить наш трюк. И это почти нам удается. Мы уклонились — почти.
Страшный удар где-то в корме. Я чувствую, как трещит корпус. Разлетаются лампы — уже по всей лодке. Осмотреться в отсеках — и доклад из шестого: поступает вода. Не пробоина — если б так, некому было бы докладывать, и лодка сразу свалилась бы в дифферент на корму. Наверное, разошелся шов по сварке или повредило забортную арматуру. Представляю, как команда шестого накладывает на поврежденное место деревянную подушку, ставит брусья-упоры, подбивает клинья. Еще доклад: вертикальный руль отказал. Снова доклад из шестого: заделали, но прекратить поступление воды полностью не удается.
Еще одна атака русских — и нам конец. Мы с трудом управляемся и не можем погрузиться глубже, с повреждениями это опасно. Надо всплывать, вступать в артиллерийский бой с тремя эсминцами, это почти верная смерть, но оставаться под водой — конец гарантированный. А наверху… Сумели же макаронники, нам не ровня, в Красном море в сороковом году: субмарина «Торричелли», на поверхности ведя бой с тремя британскими эсминцами, утопила «Хартум» и серьезно повредила «Сторхэм» — до того как погибла сама.