— Вы что же, считаете положение безвыходным?
— Абсолютно.
— Чепуха. Таких положений не существует.
— Безвыходных?
— Да.
Иван Иванович скосил зеленоватые глаза и, сдерживая злорадный смех, сказал:
— Прыгните на луну.
— Я не про луну, а про землю. А Придет время — и на луну прыгнем.
— Вы уж!
— Что «вы уж»? А вы уж? — глаза их сцепились; тогда Николай Кораблев шагнул к Ивану Ивановичу и с тоской произнес: — А ведь там нас ждут. Ох, как ждут.
Иван Иванович, предполагая, что тот говорит о своей семье, весь встрепенулся, сочувственно-ласково произнес:
— Ах, да, да; конечно, ждут. Да еще как!
«Столкнул, — радостно подумал Николай Кораблев. — Но сейчас я его просто за шиворот возьму», — и вслух:
— Вы же знаете, что мы в первые месяцы войны потеряли огромное количество танков, самолетов, артиллерии. Мы в этом отношении остались почти нищими. И нас ждут. Наших моторов ждут, Иван Иванович. А у нас что? Буран? Вот сегодня или завтра позвонят из Москвы. Что ответить? Буран? Это же преступно, — лицо Николая Кораблева вдруг как-то подобрело. — Ах да, — спохватился он. — Есть выход. Вы же сократили план строительства на двадцать четыре дня… Это спасение. А вы говорите — нет выхода.
— Ничего не понимаю. — Иван Иванович пожал плечами и фыркнул.
— Спишем ваши денечки на буран.
Удар попал в цель.
— Ну, нет! Это вам не пройдет, — резко заявил Иван Иванович, поднимаясь с дивана. — Я и минуты не дам. Уйду. У меня есть свой домик, есть жена — очень приятная женщина. Уйду и займусь научной работой.
— Так. Уйдете? А потом вас страна спросит, что вы делали во время войны?
— А мне все равно.
Такого ответа Николай Кораблев никак не ждал… и осекся.
«Да неужели это гниль? Да не может быть! Сколько лет я его знаю», — подумал он и так сжал кулаки, что пальцы хрустнули.
— Вы это серьезно, Иван Иванович?
Иван Иванович какую-то секунду колебался.
— Ерунда! Вспылил. Я ведь тоже за стол победы хочу прийти с победой. Но что делать? Вы намереваетесь приостановить буран? Это ведь только Иисус Навин из библии крикнул: «Остановись, солнце!» — и продолжал бить врага. Вы же не Иисус Навин.
— Я не Иисус Навин, но я знаю, что сильнее человека никого и ничего на земле нет… Для этого его, человека, надо умело организовать и вооружить.
Иван Иванович рассмеялся.
— Черт вас знает, что вы за люди — большевики. Ну как вы устраните буран? Как? Я вас спрашиваю!
— Очень просто. Все, что есть у нас на складах — пальто, шинели, телогрейки, теплое белье, одеяла, валенки, варежки, шапки, — все немедленно же раздать рабочим. Все. И не жалеть. Пожалеем тут — значит, погубим людей там, на фронте. Затем хорошенько накормить людей — сверх того, что мы им выдаем обычно. — Николай Кораблев посмотрел на Ивана Ивановича и, видя на его лице скептическую усмешку, чувствуя, как у самого поднимается злость, продолжал: — И дать водки, по сто граммов хотя бы. Это что, достаточно — сто граммов? Или двести?