Сына Ковтуна на дворе не было, и Коваль не решился спросить о нем, боясь вызвать подозрение. Пока приходилось довольствоваться беседой со стариком, придумывая, как раздобыть оттиски пальцев на бидончике не только отца, но и сына.
— Вы здесь один живете? — все-таки не удержался полковник. — Жены нет?
Дмитрий Иванович задал этот вопрос, чтобы как-то продолжить разговор — нестираная одежда хозяина была для него и так достаточным свидетельством отсутствия в доме женской руки.
— Да, жены нет. Живем вдвоем с сыном… Так вы у кого поселились? — повторил свой вопрос «итальянец».
«Настоящий допрос!» — улыбнулся про себя Коваль и решил ничего не скрывать.
— У Пидпригорщуков, — махнул рукой вбок, куда-то к направлении реки.
— У этих чертовых мафиози?! — глаза Ковтуна вспыхнули огнем, лицо скривилось. — Друзья они ваши или родственнички? Нет, нет, — он отпрянул от Коваля, — я с ними дела не имею.
— Но не им же молоко, а мне, — запротестовал полковник. — И не родственники они мне. Ни то, ни другое. Просто снял комнатку, искал поближе к реке.
— Так вы у Петра или у того вредного карабинера Василя?
— У Петра Кирилловича. А что это вы их так не любите, своих соседей? — поинтересовался Коваль.
— Да Петро еще так-сяк, но Василь! — Ковтун аж скрипнул зубами. — Жестокий человек, жандарм настоящий, карабинер!
Но ответ полковника, казалось, немного успокоил деда.
— Люди обычно здесь, возле меня, селятся, на пригорке, — буркнул он, — а не над обрывом.
— Шумно здесь, у дороги, а я тишину люблю. Живу в Киеве. Грохот уши набил.
— Да и ходить вам за молоком ко мне не очень удобно, нужно карабкаться через овражек, — отговаривал Ковтун.
Коваль только вздохнул.
— Ну да ладно, — наконец смилостивился «итальянец». — Веди по рублю, то как-нибудь литр найду. Будете брать вечернее. Молоко у меня жирное, постоит — сливок полбанки будет, — добавил он и, когда полковник в знак согласия кивнул: «Мне больше и не нужно», отошел от калитки, открывая гостю дорогу во двор. Там он наконец забрал из рук неожиданного посетителя алюминиевый бидончик и, указав Ковалю на скамейку, поставленную под ивой, направился к хате.
Дмитрий Иванович внимательно осматривался. Подворье было по-хозяйски обустроено. В глубине его виднелся частокол, за которым стояли два бычка, где-то за хатой, в хлеву, хрюкала свинья, копались в пыли куры. Цепной пес, все время неспокойно бегавший по длинной проволоке вдоль хаты, стоило хозяину скрыться в ней, снова начал рычать и бесноваться, как и в те первые минуты, когда полковник только подошел к калитке.