Ну, то есть я хочу сказать, что он так пишет, чтобы кузену было понятно, потому что Тони говорит, что его кузен — неграмотный парень и он не больше знает о том, что мистер Эпплбай — знаменитый гений из «Алгонкин-отеля», чем мистер Эпплбай — о том, что Софокл это знаменитый гений в Греции.
Тут появился следующий литературный гений — Питер Худ, писатель, всегда влюбленный в какую-нибудь девушку. А когда этот гений бывает влюблен в настоящую леди, то Тони говорит, что тут и начинается кино, потому что он не может просто взять и сбежать, и завести с ней роман, и держать язык за зубами, как это сделал бы любой официант. Нет, ему нужно все это обсудить с женой, а потом они вместе идут к психоаналитикам, а потом обсуждают все это с друзьями, но так никогда и не могут прийти к какому-нибудь выводу.
Ну и наконец все гении были в сборе. И то, как они беседовали друг с другом, было просто удивительно.
Потому что, во-первых, один из гениев спросил другого: «Что за потрясающе смешную вещь сказал ты в прошлый вторник?» И тогда этот другой гений повторяет свое высказывание, и все вокруг смеются. А потом наступает его очередь спрашивать: «А что за ужасно умную вещь ты выдал в пятницу?» Ну а затем и другие гении получают возможность высказаться, и все это было похоже на игру в мяч, так что каждый из гениев имел возможность поговорить о себе.
Но потом появился мистер Эрнест Бойд и сел прямо за их столик. И я уверена, что ему не обрадовались, потому что он был одним из участников вечеринки у мистера Натана в Джерси и весь вечер пел там самые неприличные песни. Поэтому разве мог такой человек, как он, оценить беседу, которую вели здесь гении? Но он и в самом деле, кажется, смеялся громче всех. Ну, то есть я хочу сказать, что он смеялся даже тогда, когда никто ничего не говорил, так что в конце концов гении стали смотреть на него довольно хмуро.
Ну а потом они стали обсуждать свое знаменитое путешествие в Европу, где они замечательно провели время, потому что всюду, куда бы они ни приезжали, они могли сидеть в отеле, играть в умные игры и вспоминать Нью-Йорк. И я считаю, что это восхитительно — иметь так много внутренних ресурсов, чтобы никогда не давать себе труда попытаться увидеть что-то новое.
А потом заговорил мистер Бойд и спросил: «Каких ребят-литераторов вы встретили, когда были за границей?» Нет, мистер Бойд просто не знает этикета и того, как следует вести беседу, и он продолжал задавать вопросы, на которые почти не отвечали. Но оказалось, что у одного из гениев есть письмо для одного из литераторов по имени Джеймс Джойс, но что он и не собирается брать на себя труд передавать его по адресу. Потому что он говорит, что, в конце концов, этот Джеймс Джойс с ним даже незнаком, и почему надо брать на себя труд встречаться с кем-то, кто так мало знает об «Алгонкин-отеле», что может подумать, что речь идет о племени нецивилизованных индейцев? Но мистер Бойд опять влез в беседу и сказал: «Почему бы вам не воспользоваться удобным случаем и не встретиться с ним? Ведь у него наверняка есть что сказать».