Теодорих Великий (Пфайльшифтер) - страница 4

Открывавшаяся отсюда широкая живописная перспектива никого не оставляла равнодушным: внизу раскинулся омываемый морем и опоясанный каменными стенами город с роскошными зданиями и широкими площадями, с верфями и гаванями, в которых покачивались на волнах парусные корабли. При взгляде на восток открывался великолепный вид на императорскую резиденцию с ее дворцами и жилыми зданиями, двориками и садами, а чуть далее — на Боспор и на азиатское побережье с блестевшим в лучах весеннего солнца Халкедоном. Повернувшись к югу, восхищенный зритель видел необъятную ширь Мраморного моря, по которому гуляли сине-зеленые волны, а на заднем плане виднелись покрытые легкой дымкой Принцевы острова и снежная вершина азиатского Олимпа. Итак, красивые произведения искусства и великолепный ландшафт удовлетворяли первое любопытство собравшихся, однако они с нетерпением ожидали появления императорского двора и начала состязаний. Вся огромная верхняя часть северной стороны ипподрома была предназначена для размещения высокопоставленных сановников и чиновников различного ранга.

Между воротами главного входа на ипподром и церковью св. Стефана на двадцати четырех массивных опорах возвышалась императорская ложа — Кафисма — с расположенными слева и справа от нее ложами для его свиты. Войти в нее можно было только из императорского дворца, к которому она непосредственно примыкала. Первым свидетельством того, что очень скоро в своей ложе появится император, был торжественный выход императорской гвардии. Гвардейцы не только получали высокое жалованье, но и были наделены весьма обширными привилегиями. Они занимали свое место под императорской ложей, на слегка выступающей вперед террасе. Эти великолепные солдаты с полной воинской экипировкой неизменно привлекали к себе внимание очень многих зрителей. Особенно бросались в глаза высокие белокурые германцы, и в толпе довольно часто обсуждался вопрос о том, почему именно они стали приобретать все большее и большее влияние в Империи. Даже на сугубо национальных торжествах германцам уже давно отводилась весьма примечательная роль.

Вопрос о взаимоотношениях с германцами (или варварами) был в то время одной из важнейших проблем Восточной Римской империи. Наиболее вероятной причиной того, почему варвары стали играть в стране такую заметную роль, был серьезный провал в решении важнейших социальных задач, которые начиная с III в. н. э. стояли перед римским обществом. Речь идет, прежде всего, о взаимоотношениях крупных и мелких землевладельцев, о положении и тех и других в обществе, о статусе ремесленников и, наконец, о правовом распределении чрезвычайно больших государственных долгов между этими тремя социальными слоями общества. Новая система взимания постоянно растущих налогов, которая была направлена на учет возможностей этих социальных групп, на практике себя не оправдала. Все население Империи делилось на правящие круги и крупных владельцев собственности, на привилегированных производителей, державших в своих руках важнейшие экономические рычаги, и на низшие классы, которые были гораздо более слабыми в экономическом плане, но на плечи которых было возложено тяжкое бремя выплат налогов и непосильного труда. Прежде полностью свободные обладатели небольших земельных участков становились колонами и попадали в полную кабалу к крупным землевладельцам, которые прекрасно знали, как с помощью имеющихся в их распоряжении средств снять с себя наиболее тяжелые финансовые обязанности; таким образом, полностью платить налоги приходилось лишь колонам, которые крепко держались за свой небольшой участок земли. Именно поэтому подавляющая часть населения Империи постепенно разорялась и становилась все более бесправной и в экономическом, и в социальном плане. Похожим образом попадали в зависимость от государства и ремесленники, хотя некоторые из них были наделены определенными привилегиями, которые переходили по наследству от отца к сыну. Довольно часто ремесленников принуждали выполнять те или иные государственные заказы. Следствиями такого положения дел стали растущее недовольство широких слоев римского общества — многие колоны стали покидать Империю и переселяться к варварам — и общий экономический кризис. Естественно, что все это отражалось весьма заметным образом на финансах страны, основными источниками пополнения которых были налоги, взимаемые с людей, занятых в сельском хозяйстве, то есть, по сути дела, с колонов. Еще одно негативное последствие сложившихся в римском обществе социально-экономических отношений ярко проявилось в военной сфере. Как известно, всеобщая воинская обязанность была отменена в Римской империи уже довольно давно. Набор солдат в армию — в тех случаях, когда денежный выкуп оказывался чрезмерным, — осуществлялся точно так же, как и сбор государственного налога в виде сельскохозяйственных продуктов. Само собой разумеется, что власти все-таки стремились не призывать лучших работников на воинскую службу. А это приводило к тому, что в армию набирали многих людей, которые были попросту непригодны к выполнению воинских обязанностей, и от них трудно было ждать усердия и проявления ими патриотических чувств. К названным выше негативным последствиям нужно добавить еще один неблагоприятный момент постоянное уменьшение населения Империи. Очень скоро в стране стало попросту не хватать ни солдат — для выполнения все новых и новых задач по обеспечению безопасности государства, ни колонов — для обработки огромных латифундий. И чем дальше, тем больше Империя стала нуждаться в пополнении собственных людских ресурсов. Так постепенно стали разрушаться как раз те две основные опоры, на которых зиждилось огромное гордое здание Римской империи, — сельское хозяйство и армия. Было крайне необходимо вновь укрепить их, настолько хорошо, насколько это возможно, с помощью чужеземцев.