— Вы подходили к телу?
— Нет, я видел, что он лежит неподвижно.
— А может быть, он был еще жив, отчего вы не оказали ему помощь?
— Я больной человек и не могу нагибаться. Кроме того, пока у меня были силы, я спешил сообщить о несчастьи.
Пан стражмистр, по-видимому, не особенно близко принимает к сердцу происшедшее в его районе кровавое событие: один немец убил другого из-за немецкой девчонки, — нет повода для волнения.
Протокол допроса готов, я его подписываю, даю свой постоянный адрес — Каттовицы. Господин Мори и полицейский покидают комнату. Я с видом полного изнеможения откидываюсь на подушки.
Утром в дверь просовывается голова Мори.
— Можно?
Вслед за этим в комнату вкатывается его круглое тело в уморительных штанишках.
— Знаете, господин Крюгер, на рассвете приезжал полицейский офицер из округа. Он считает, что здесь дело пахнет не ревностью, а политикой. В комнате у бедного Урбиса и в подвале был устроен обыск. Там нашли радиостанцию и какие-то письма. Я, собственно говоря, догадывался, что тут дело не в фотографии, но я не люблю вмешиваться в дела своих гостей. Только не говорите, господин Крюгер, полицейскому офицеру, что я вам все это рассказал. Сейчас он вас позовет к себе.
В канцелярии отеля за письменным столом сидит человек в полицейской форме. У него острые черты лица и уши, обрубленные, как у дога. Странное впечатление производят огромные ноздри.
— Вы Вольфганг Крюгер? банковский чиновник? германский гражданин?
— Да, но я эмигрант.
— Меня не интересуют ваши отношения с германским правительством. Скажите, господин Крюгер, не знаете ли вы, зачем была нужна Урбису радиостанция?
— Я впервые услышал о радиостанции десять минут тому назад от господина Мори.
Я ловлю укоризненный взгляд толстяка. Нет, дорогой мой, без дураков; в таких случаях нельзя без нужды врать.
— Что вам было раньше известно о личности Рудольфа Урбиса?
— Только то, что я слышал от него и господина Мори.
— Где вы впервые встретились с Мюллером и Эдитой Карлебах?
— С Мюллером я по-настоящему не встречался, мельком видел его у машины, когда они приехали, и второй раз издалека на лужайке. Что касается фрейлен Карлебах, то я познакомился с нею здесь и, откровенно говоря, по ее инициативе.
— Она же просила вас познакомить ее с Урбисом?
— Нет, я это сделал по своей инициативе, так как Урбис подошел ко мне.
— Что дало вам основание говорить господину Мори о ревности Мюллера и испытываемой вами тревоге?
— Раз, когда во время прогулки я взял ее под руку, она очень серьезно сказала мне: «Берегитесь, чтобы мой жених вас не убил, он более ревнив, чем мавр, иногда мне кажется, что он ненормальный, я только в его отсутствии свободно дышу».