Через несколько минут показался Зигфрид. Он, видимо, был обрадован моим выздоровлением и любезно сказал:
— А я уже думал, что ты подохнешь.
Увидев, что я голоден, он велел Кору дать мне выдолбленную тыкву, наполненную козьим молоком, и печеное черепашье яйцо. Я, несмотря на голод, выпил лишь несколько глотков молока. Вскоре я почувствовал усталость и заснул.
На другой день Зигфрид, когда я проснулся, с чувством злорадства сказал мне:
— Какой ты, чужеземец, стал старый!
Я попробовал найти какой-нибудь блестящий предмет, способный заменить зеркало, но такого не оказалось.
В течение нескольких недель я медленно оправлялся после перенесенной болезни. Зигфрид как-то сообщил мне, что среди вождей есть два знахаря, которые умеют лечить все болезни, но он не позвал ко мне ни одного из них, так как оба знахаря поддерживают Германа.
— Если бы я к тебе подпустил их, — сказал Зигфрид, — они бы вселили в тебя беса или просто подсыпали какого-либо дьявольского зелья…
Я в душе был благодарен Зигфриду за то, что он оставил меня без этой сомнительной медицинской помощи.
Оправившись и окрепнув, я решил посетить гору испытуемых, по которой соскучился. Этот холм представлял собой единственное место на острове, где относительно легко дышалось. Мне к тому же хотелось переброситься несколькими словами с Угольфом, которого я очень давно не видел. Когда я подымался по крутой тропинке, ведшей к вершине холма, неожиданно почувствовал сильное головокружение и слабость, так что вынужден был на несколько минут присесть. Отдохнув и собрав силы, я продолжал свой путь.
В то время, когда я сидел на камне, мне пришла в голову мысль, меня ошеломившая: жив ли еще Угольф и не расправились ли с ним младшие вожди, наблюдавшие за испытуемыми. Если с Угольфом что-либо случилось, это будет означать, что я потерял единственное существо на острове, к которому питал искреннюю симпатию.
Подгоняемый нетерпением и тревогою, я забыл о своей слабости; минут через двадцать я приблизился к вершине холма и услышал обычный крик и шум. На этот раз многие испытуемые меня узнали, но никто не решился со мной заговорить. Я не показывал вида, что ищу кого-либо, и безучастно бродил по тропинкам, наблюдая окружавшую меня жизнь.
В тени большого дерева я увидел группу подростков тринадцатн-четырнадцати лет. Один из них, видимо, принадлежавший к группе кандидатов в вожди, важно восседал на камне. Перед ним на коленях стояли двое ребят и с явным страхом смотрели на него.
— Эй, вы, грязные метисы, — закричал будущий вождь, — несите меня.