Братья Диогу и Лукас, вернувшись из университета, весело помчались наверх по лестнице, соревнуясь друг с другом. Вся их жизнь проходила в этом постоянном соревновании.
— Далва, Далва! — закричал на ходу Диогу.
— Я здесь, в комнате Лукаса! — отозвалась служанка и вышла им навстречу, улыбаясь.
Она прослужила в доме Леонидаса Ферраса немало лет, давно по-настоящему привязалась к этой семье и любила братьев, как своих родных детей, которых у нее не было.
Диогу подбежал к ней и начал, бурно целовать свою няню и экономку. Он всегда платил ей самой горячей любовью, а сегодня был явно в хорошем настроении.
Зато Лукас тотчас скривился, заметив, чем занималась Далва перед их приходом. Она раскладывала два одинаковых комплекта деловой одежды для братьев. Именно в этой одежде они должны были ехать в офис компании старшего Ферраса вместе с ним.
Ну, почему мне так не повезло?! — в который раз с горечью подумал Лукас. Вот несчастье — вечно иметь перед глазами своего двойника! Мне надоело быть близнецом, это ужасно — когда люди так похожи друг на друга! Зачем эта идентичность? Я хочу быть самим собой, индивидуальным и ни на кого не похожим!
Он давно всячески старался хоть чем-нибудь отличаться от брата, и то находил себе другую одежду, отличную от одежды брата, то делал себе новую другую прическу. Но Диогу, хорошо зная мучительное желание брата избежать сходства, нарочно тотчас делал все под его копирку. Ему нравилось дразнить этим и поддевать Лукаса. И Диогу развлекал себя этой игрой, наслаждаясь бешенством брата.
— Скоро приедет ваш отец, — сказала Далва, хорошо знающая суть взаимоотношений братьев. — Вы такая красивая пара! Ваша мать всегда веселилась, когда гости не знали, кто из вас кто, и терялись, увидев двух абсолютно одинаковых мальчиков. Она любила загадывать всем знакомым эту загадку — отгадайте, где Лукас, а где Диогу! Догадаться можно было только случайно.
Но одинаковыми братья выросли лишь внешне.
Диогу улыбнулся и снова поцеловал няню, но Лукас остался по-прежнему мрачным. Его собственная судьба казалась ему несправедливой, мир он видел исключительно в темных тонах и редко радовался чему-нибудь.
Бедный мальчик! — грустно подумала Далва. — У него сложный характер… Ему тяжело, он мучается, но, скорее, мучает себя сам. Никто не виноват в его страданиях… Но как же ему помочь?.. Хотя о чем это я? Ему не в силах помочь никто, кроме него самого. А он сам как раз не настроен выручать себя из ловушки, которую сам для себя устроил… Бедный мальчик.
— Далва, — услышала она снизу голос хозяина.