Мальчик знал: если он будет кричать, то получит двойную порцию. Поэтому он прикусил себе губы до крови, — перед глазами у него пошли зеленые желтые круги. Неужели она никогда не перестанет?
Она стащила его с оленьей спины, поставила на ноги и потрясла за плечи.
— Знаешь, почему ты наказан?
Он сдался.
— Да, — сказал он, — потому, что я сделал из Приблудной Птички приманку для пиявок.
— Нет, — сказала бабушка, — вовсе не потому! А потому, что ты не знал, что надо взять с собой соль, чтобы их снять.
Она позвала старую Гриетт.
— Отнеси молодого господина в постель, — сказала она, — он не может сегодня хорошо сидеть за столом.
Хромая служанка хотела замолвить словечко.
— Госпожа графиня… — начала она.
Бабушка ее перебила:
— Молчи, Гриетт. Молодой господин получит стакан воды и больше ничего.
Старая хромоножка взяла его на руки и отнесла в комнату. Затем приготовила масла, растерла мальчика и уложила в постель. Он лежал на животе, царапал пальцами подушку и стискивал зубы. На той стороне не оставалось ни одного здорового места — рубцы от затылка до колен. Он стонал и всхлипывал от боли.
А затем все же заснул.
* * *
В эту ночь ему снилось, что открылась дверь. Нет, нет — ему не снилось. Дверь заскрипела так громко, что он проснулся. Он поднял голову, посмотрел — полная луна ясно светила сквозь большое окно.
Дверь действительно открылась, и вошла маленькая девочка. Она выглядела страшно бледной, он испугался: он почти подумал, что она мертвая. На ней был длинный ночной халатик, и локоны падали ей на плечи.
— Приблудная Птичка? — прошептал мальчик. Она подошла вплотную к его кровати, взяла его РУКУ.
— Тебе еще больно? — шепнула она.
Он сказал:
— Нет, вовсе нет! — Но сделал неосторожное движение, заставившее его застонать.
Она провела ручкой по его пылающему лбу, нежно, лаская.
— Ты сердишься на меня, Ян? — спросила она.
— Почему я должен на тебя сердиться? — возразил он.
— Потому, что бабушка тебя побила, — сказала девочка.
Он потряс головой:
— Нет, нет, это ничего не значит, я почти ничего не почувствовал.
Затем он увидел, как она вдруг зашаталась, почти упала, схватила его руку, опёрлась.
— Ты так бледна! — сказал он. — Ты совсем белая и совсем холодная, ты, наверное, потеряла много крови.
— Немного, — ответила она, — но это не беда. Если хочешь, мы завтра снова пойдем ловить пиявок. Я больше не буду кричать.
— Нет, нет, — сказал он. — Я еще не знаю, что я и с этими буду делать.
Она подняла головку и потерлась своей щечкой о его.
— Спокойной ночи, — прошептала она. — Теперь я должна идти, иначе заметит Катюша.