В настоящем издании приводятся тексты двух стихотворений, переписанных Пушкиным в рабочей тетради ПД 842, в русском построчном переводе, выполненном профессором Н. К. Гудзием в начале 1930-х годов для М. А. Цявловского.383 Вторая половина стихотворения «Памятник Петра Великого» (стихи 32-66), не переписанная Пушкиным и отсутствующая в переводе Н. К. Гудзия, приводится в стихотворном переводе В. Левика.384
Олешкевич
День накануне петербургского наводнения 1824
Когда небо пламенеет от лютого мороза,
Оно вдруг посинеет, почернеет пятнами —
Подобно замерзшему лицу мертвеца,
Которое, отогревшись в комнате перед печью,
Но набравшись тепла, а не жизни,
Вместо дыхания отдает запахом гниенья.
Повеял теплый ветер. Столбы дыма,
Воздушная громада, как призрак царей,
Рухнули и упали на землю,
И по улицам реками плавал дым,
Смешанный с теплым и влажным туманом.
Снег начал таять и, прежде чем минул вечер,
Заливал мостовые стигийской болотной рекой.
Сани исчезли, коляски и колымаги
Сняты с полозьев, гремят по мостовой колеса;
Но в сумерках, в дыму и в тумане
Глаз неспособен различить экипажи;
Видны они только по блеску фонарей,
Похожих на блудящие болотные огоньки.
Шли молодые путники по берегу
Огромной Невы. Они любят ходить в сумерки:
Не встретятся с чиновниками
И в глухом месте не наткнутся на шпиона.
Шли они, разговаривая на чужом языке;
Порой они тихо напевают какую-нибудь чужую песню.
Порой остановятся и оглянутся:
Не слушает ли кто-нибудь? Но не встретили никого.
Напевая, блуждали вдоль русла Невы,
Которое тянется, как альпийская стена,
И задержались там, где между гранитом
Высечен путь к реке.
Оттуда внизу увидели издалека
На берегу человека с фонариком.
Это не был шпион, так как он только следил за чем-то в воде.
И не перевозчик: кто ж плавает по льду?
И не рыбак, потому что ничего не имел в руках,
Кроме фонарика и связки бумаг.
Подошли ближе; он, не поворачивая головы,
Вытянул веревку, погруженную в воду,
Вытянул, сосчитал узлы и записал;
Казалось, он измерял глубину воды.
Отблеск фонарика, отражающийся ото льда,
Освещает его таинственные книги
И лицо, склонившееся над свечой,
Желтое, как облако над заходящим солнцем,
Красивое, благородное, строгое лицо.
Он так внимательно читал свою книгу,
Что, слыша посторонние шаги и разговор
Тут же, над собой, не спросил, кто это,
И только по легкому движению руки
Было видно, что он просит, требует молчания.
Было что-то такое необычное в движении руки,
Что хотя путники тут же над ним остановились,
Глядя, перешептываясь и посмеиваясь в душе,
Но все умолкли, не смея ему мешать.
Один посмотрел в его липо, узнал и крикнул: