— Ты ошибаешься, — удалось наконец выдавить ей.
— Нет. Десять лет назад ты играла со мной, как кошка с мышкой, — возразил он, разводя ее руки в стороны.
У Корделии не было сил сопротивляться, и платье плавно скользнуло вниз. Возбуждение и стыд охватили ее, когда, смущенно опустив глаза, она увидела свои торчащие соски.
— Господи... вот это зрелище! — с искренним восторгом воскликнул Гвидо.
Он накрыл ладонями ее пышные груди, которых она всегда стыдилась, и большими пальцами погладил выпуклые розовые соски.
— Нет... — простонала Корделия сквозь стиснутые зубы, когда ее тело содрогнулось в ответной сладостной боли.
— Да, — возразил Гвидо.
Уверенной рукой он освободил ее от платья, и оно бесформенной кучкой упало на пол. Корделия осталась в одних шелковых чулках с голубыми подвязками и коротких трусиках.
— Этот момент определенно стоит десяти лет ожидания, голубка моя, — удовлетворенно произнес Гвидо.
Он поднял ее на руки и поцеловал тягучим возбуждающим поцелуем, а потом понес на кровать.
— Попробуй только сказать теперь, что ты меня не хочешь, — поддразнил ее он.
Корделия промолчала, понимая, что за нее говорит горящее от возбуждения тело, а потом шепнула, подчиняясь древнему, как мир, инстинкту:
— Не могу.
Он ответил ей проникновенной улыбкой, и она поняла, что безумно хочет отдаться ему. В глубине ее замутненного желанием сознания промелькнула слабая мысль о том, что она ошибается, но страсть оказалась сильнее разума.
Гвидо сорвал с себя рубашку, обнажив мускулистый бронзовый торс, покрытый черными завитками волос. Он не смущался своей наготы и держался с естественной грацией атлета, и Корделия невольно залюбовалась им.
Да, это он, мой любимый и единственный! — думала она. Правда, он предал меня однажды и наверняка сделает это снова... но все равно я не смогу противостоять его чарам.
— Что это ты так притихла? — спросил Гвидо, разглядывая ее своими золотистыми глазами.
Корделия очнулась от своих мыслей и широко раскрыла глаза. То, что открылось ее взгляду, настолько поразило девушку, что она залилась краской и опустила ресницы.
— Извини, но я ни за что не поверю, что ты никогда не видела возбужденного мужчину! — грубо засмеялся Гвидо. — Или Умберто был не в форме? — Он опустился на постель и привлек ее к себе. — Ты вся дрожишь... — В его голосе звучало нескрываемое удивление. — Что происходит?
Видимо, он не ожидал, что я буду так сильно нервничать, решила Корделия и вдруг заплакала, сама не понимая отчего.
— В спальне я не мерзавец, — шепнул ей Гвидо. — Так что перестань трястись.