— Вот перед вами прекраснее здание с мраморными колоннами, с тонким орнаментом, с резными дубовыми дверями и золоченым шпилем на крыше. Так выглядит здание, если смотреть на него глазами художника. Но вот пришел техник-строитель. Что для него это здание? Кирпич, цемент, известка, железо и дерево, их твердость и прочность, их строительные качества. Своими глазами посмотрит на здание физик и химик. Но вот все исчезло: и красота орнамента, и блеск мраморных колонн, и физические свойства кирпича. Остался как бы скелет — длина, ширина, высота и форма стен, колонн, лишенных всяких свойств и красок. Остались количества и пространственные отношения. Это к зданию пришел математик. Но без этих количеств не было бы здания, люди не сумели бы его воздвигнуть. Можно ли сказать, что в этих количествах нет ничего живого?
В своем строгом и требовательном предмете Полина Антоновна видела и другое — совсем не математическое, но до крайности важное. Все, что ей самой нравилось в людях и что, по ее убеждению, нужно нашему человеку, все это математика растит и формирует: и волю, настойчивость, упорство, и фантазию, гибкость мысли, и в то же время железную логику, умение осмыслить вопрос и, не растекаясь в частностях, найти его главный стержень.
Конечно, эти же самые качества по-своему воспитывают и другие предметы и другие уроки, но математика — в первую очередь. Отсюда все: и подбор материала, и способ объяснения и опроса, и темп, и самый строй урока, и речь, и тон — весь стиль поведения учителя.
Так и Полина Антоновна. Она должна видеть на уроке всех и всех держать в состоянии готовности: одного она спрашивает у стола, другие у доски выполняют свои задания. Но вот двое на задней парте мирно беседуют о том, каких девочек, из какой школы пригласить на предстоящий вечер, кто-то в другом углу мастерит из бумажки голубя, — все это нужно видеть и на все реагировать и в то же время вести урок, его логическую линию.
Конечно, все это не всегда удается, — тогда Полина Антоновна выходит из класса расстроенная, разочарованная в себе и долго разбирается потом в причинах неудачи. А иногда, наоборот, она и сама видит, что дело идет хорошо, — ребята работают, слушают, ребята увлечены, и сама она ощущает приятную взволнованность, отчего урок начинает звучать, как музыка, и кончает, она его с таким чувством, с каким, по ее мнению, уходит со сцены артист после хорошо сыгранной роли. Разница только в одном: артиста провожают аплодисментами, его вызывают еще и еще раз, он выходит, кланяется и улыбается, а учительница радость победы переживает внутри себя. Разве только случится так, что через много лет к ней, постаревшей, усталой, заявится незнакомый человек и, напомнив свою фамилию, признательно пожмет ей руку: «А знаете, я на всю жизнь запомнил один ваш урок!..»