Каббала (Уэйт) - страница 98

. Труд Авраама бен Давида ха-Леви гораздо значительнее повода, вызвавшего его создание. Евреи расходились по многим вопросам, среди которых претензии саддукеев были далеко не самыми важными. Главное разделение того времени, существенное для нашего исследования, пролегало между учеными евреями, усвоившими принципы Аристотеля, и теми, кто изо всех сил сопротивлялся любым новшествам. На стороне первых, несомненно, были просвещение и культура; на другой чаше весов были очарование необузданного наития и подчас высочайшие вспышки мистического прозрения – словом, все то, что у нас ассоциируется с идеалом раввинистического Израиля. Величайшие имена были и на той, и на другой стороне. Что касается основной массы, то влияние рабби Авраама бен Давида и его трактата было огромное. Современник рабби Авраама рабби Моше Маймонид, переживший его на четверть века, почитался своими поклонниками как «избранник рода человеческого»; обыгрывая его имя, говорили: «от Моше до Моше не было равных Моше».

Противную партию в известной степени представлял Авицеброн, и те, кто утверждает, что Зогар воплотил в себе Традицию предыдущих столетий, опираются в своем мнении на писания этого поэта и философа. Однако и здесь немало путаницы. С одной стороны, система Авицеброна носит немало признаков влияния Аристотеля; с другой стороны, считалось, что у Маймонида есть много общего с Авицеброном, хотя он и не был знаком с его произведениями, а в шедевре тадмудического еврея из Кордовы, озаглавленном «Путеводитель растерянных», есть немало доказательств его симпатии к доктринам, которые, безусловно, присущи спекулятивной Каббале^>19. Вообще, все те, кто стремился привнести аристотелевские принципы в еврейскую философию, относились именно к той школе, которая впоследствии встала в оппозицию к Зогару^>20, как, например, Йосеф бен Авраам ибн Ваккар из Толедо, живший в начале XIV в.^>21, а те, кто принял Зогар, принадлежали к школе, связанной с именем Авицеброна, среди них – рабби Авраам бен Давид из Поскьера, которому одно из направлений в современных исследованиях каббалистики приписывает изобретение Каббалы, и рабби Исаак Слепой (ум. ок. 1219) со своим учеником Азриэлем, или Езрой, которому Гинсбург приписывает альтернативное изобретение^>22. Каббалистические интересы этой школы не подлежат сомнению; в ней Сефер Йецира была оценена исключительно высоко, и в лоне этой школы было создано одно из важнейших толкований на эту книгу.

Когда мы исследуем роль Авицеброна в каббалистическом движении, нас не должны обескураживать ученые вроде Исаака Майера, которые явно преувеличивают его вовлеченность в Каббалу. Правда, налицо неотъемлемые от еврейской мистики учения о непостижимости Бога, о посредниках между Богом и универсумом, об эманации мира и даже об универсальном знании, присущем предсуществующей душе человека. Однако в теософе XII в. нам хотелось бы обнаружить не просто указания на связь с теологией Сефер Йециры, системой сфирот и их соответствий и т. п., а, скажем, четко выраженный след типично зогарической доктрины Шхины. Первые две достаточно типичны для своего времени, а вот последняя встречается не так часто. Остается, конечно, достаточно оснований, если не прямых доказательств, позволяющих включить Ибн Гвироля в число предтеч зогарической Каббалы, почему мы считаем оправданным желание закончить эту главу кратким очерком жизни и деятельности этого писателя.