Обед у Нитте. — Рассказ о медиуме. — «Гранатовый браслет». — У Казанского собора. — Обед у Ивановых.
Следующий «обед для молодых» был у Елены Ивановны Нитте[8] и ее мужа Густава Николаевича. В их доме общество было более многолюдным и разнообразным по своему составу, чем у Любимовых, и поэтому все чувствовали себя непринужденнее. Леля была несколькими годами старше своей сестры Милы и раньше ее вышла замуж. Она была очень дружна со своим братом — профессором М. И. Туган-Барановским. Многих из его прежних университетских товарищей она знала, когда была еще гимназисткой, а брат, студент последнего курса, был холост и жил в семье. Теперь из этой, в то время веселой, студенческой молодежи вышли ученые, адвокаты и доктора медицины. После Лелиного замужества они сделались завсегдатаями ее пестрого полусветского салона.
Густав Николаевич, очень богатый человек, не стремился к карьере сановника. Он нигде не служил, но, кажется, получил звание камер-юнкера, так как в какие-то детские приюты и богоугодные заведения, состоявшие под покровительством великих княгинь, внес большие денежные пожертвования. И несмотря на то, что обстановка громадной квартиры Нитте, с двумя гостиными, столовой и торжественным белым залом, была гораздо пышнее, чем у Любимовых, Лелины гости чувствовали себя у нее более свободно, нежели у любезной, но сдержанной и корректной Милы.
Светская выдержка и чопорность не вязались с живым Лелиным характером, и тонные дамы были редкими, случайными посетительницами ее салона.
Перед гостями Леля рисовалась своей религиозностью — недавно она перешла в католичество и говорила о том, какое возвышенное настроение вызвала у нее эта церемония, какое духовное наслаждение доставляет ей чтение религиозных книг и как глубоко скорбит она о всех неверующих в бога. В нарядном вечернем туалете, с очень красивыми, из какого-то камня с золотой инкрустацией, четками на открытой шее, которые, как длинное ожерелье, спускались ниже пояса, она была очень эффектна. И это «религиозное» украшение подчеркивало гибкую стройность ее фигуры и несколько экзотический, монгольский тип лица.
Хозяин дома совершенно стушевывался перед своей женой, с которой не сводил влюбленных глаз. За столом он предоставлял ей занимать гостей, а сам усиленно угощал их винами особых марок, которые выписывал из-за границы. После обеда Густав Николаевич пригласил мужчин курить в свой кабинет.
В гостиной остались только дамы, и настроение сразу упало.
В сопровождении француженки-гувернантки вошли двое хорошеньких малокровных детей с бледными мучнистыми лицами и с завитыми льняными кукольными волосами. Их привели проститься перед сном с матерью. Девочка молча приседала гостям, мальчик шаркал ножкой. Матери они говорили: «Bonne nuit, petite mère»