Мы обязаны автору книги о молодых годах Куприна тем, что она сохранила их в памяти, рассказала о них сердечно и просто, как о самом большом и самом лучшем, что было в ее жизни, и тут нельзя не вспомнить рассказа Марии Карловны о том, как, написав «Гранатовый браслет», Куприн трогательно искал в петербургских магазинах именно такой браслет и подарил его своей спутнице, как память о годах молодости, и о молодых надеждах, и о том успехе, который выпал на долю этой маленькой повести.
Браслет этот не уцелел, но суть не в нем, а в том глубоком течении чувств, которое определяет и дорогу писателя, и память о нем тех, кто любил его и прошел вместе с ним часть его жизненного пути. В «Гранатовом браслете» есть такие строки: «Подумай обо мне, и я буду с тобой, потому что мы с тобой любили друг друга… Ты обо мне помнишь? Помнишь? Помнишь?» Это хорошие, и притом всеобщие строки, они раскрывают не только тему этого рассказа, но и строй чувств самого Куприна.
М. К. Куприна-Иорданская продолжила свои воспоминания; она довела их до дня разлуки с Куприным, разлуки уже навсегда.
Естественно, что во второй части своих воспоминаний Марии Карловне пришлось воспользоваться главным образом письмами Куприна из Франции, письмами, в которых страстная тоска по родине, отчаяние от бессмыслицы эмиграции звучат поистине с трагической силой, и мы, даже по выдержкам из этих писем, познаём, как Куприну — русскому из русских писателей — была непереносимо тягостна жизнь на чужбине.
Марии Карловне Куприной-Иорданской было уже много лет. Но я редко встречал человека такой ясной памяти и твердого ума, и такой иронии по отношению к изъянам, которые нанесло ей время; она была все еще во всеоружии; а физическая слабость не означала слабости духовной.
Хорошо, когда по полной правде можешь написать эти строки уважения к жизни и труду человека. Книге «Годы молодости» дано остаться в нашей мемуарной литературе; но что такое, по существу, мемуарная литература? Можно ли отнести к ней, скажем, «Былое и думы» А. И. Герцена или «Записки моего современника» В. Г. Короленко? Если можно, то не страшно и несколько специальное определение «мемуарная литература». А какие чудеса в познании жизни выдающихся деятелей, и жизни современного им общества, и жизни множества людей, составлявших это общество, людей, нередко одаренных, блестящих, — какие чудеса может сделать благодарная человеческая память!
Думая о книге М. К. Куприной-Иорданской, обращаешься мыслью к верности сердца первой спутницы Куприна, верности, позволившей ей написать книгу не только о годах молодости, но и о годах заката, сызнова духовно соединившего их не только в силу старой русской пословицы, что первая любовь не ржавеет, но и в силу общности духа и глубокого уважения друг к другу.