– Думайте, что говорите, сеньора, – пророкотал Роберт Лайтвуд. За целый час он заговорил впервые. Большую часть времени глава семейства Лайтвудов провел в молчании, обездвиженный горем. За последние три дня у него на лице прибавилось морщин. По сгорбленным плечам и сжатым кулакам было видно, как человек страдает; Люк не мог винить его – хоть он и недолюбливал самого Роберта, однако видеть, как такой великан от горя теряет силы…
– Думаете, я вернусь к Валентину после гибели Макса? Моего сына убили…
– Роберт, – пробормотала Мариза, кладя руку на плечо мужу.
– Если не сдадимся, погибнут наши дети, – сказал сеньор Монтеверде.
– Если вы так считаете, то зачем пришли? – спросила Аматис, вставая. – Я думала, мы все согласны…
«Я тоже так думал», – сказал про себя Люк. Та к всегда с нефилимами – шаг вперед, два назад. Они сами ничем не лучше нежити. Видели бы себя со стороны. Привыкли решать дела боем, как стая оборотней.
У дверей что-то мелькнуло. Если бы не полная луна, Люк и не заметил бы, не узнал того, кто проскользнул мимо входа. Не разыгралось ли воображение? Порой, когда Люк очень уставал, в игре света и тени мерещилась Джослин.
Откуда ей тут взяться?
Люк поднялся на ноги.
– Пойду подышу. Скоро вернусь, – сказал он и двинулся к дверям, спиной чувствуя взгляды собравшихся, даже Аматис.
Сеньор Монтеверде зашептал на ухо жене, и в потоке слов Люк уловил lobo, «волк» по-португальски. Небось решили, что Люк идет нарезать круги по площади и выть на луну.
Воздух на улице был свеж и прохладен. Небо отливало серым, как листовое железо. На востоке алела полоска рассвета, окрасившая ступени крыльца бледно-розовым. На ступенях Люка дожидался Джейс. Его белый траурный наряд, словно пощечина, напомнил о потерях – уже понесенных и тех, которые еще предстоит понести.
Люк остановился за несколько ступеней до Джейса:
– Зачем пришел, Джонатан?
Джейс не ответил, и Люк мысленно проклял себя за забывчивость. Джейс страшно не любил, когда его называют полным именем, и обычно отвечал очень резко. В этот раз полное имя, похоже, не резало Джейсу слух. Его лицо было ничуть не менее мрачным, чем лица взрослых в Зале. И хотя, по закону Конклава, Джейса только через год признают совершеннолетним, он уже хлебнул столько лиха, сколько иной взрослый не видит за всю жизнь.
– К родителям пришел?
– К Лайтвудам? Нет, – Джейс покачал головой, – я к тебе.
– Хочешь о Клэри поговорить? – Люк спустился на несколько ступенек. – С ней все хорошо?
– Да, все путем. – Услышав имя сестры, Джейс напрягся, отчего неспокойно стало самому Люку. Впрочем, Джейс не соврет, если с Клэри что-то случилось.