– Сэнди хочет все исправить, – сказал по телефону Лоренс.
– А что хочешь ты?
– Тебя, – ответил Лоренс, но таким тихим, извиняющимся голосом, что я невольно затаила дыхание. – Мальчики… липнут ко мне, как перепуганные мартышки. Потом отлипают и корчат из себя полных говнюков, чтобы увидеть, как я отреагирую. Они страшно рады, что их привезли домой, но нам с Сэнди больше не верят. По крайней мере, не так, как раньше. Я хочу, чтобы у меня с ними все наладилось. Хочу, чтобы им было хорошо.
– С женой тоже хочешь все наладить? – спросила я, хотя и так знала ответ.
– Мы нужны мальчикам. Не я, а мы, – ответил он, словно все было настолько просто.
Ко мне вернулись Лиза и Мози, так что я прекрасно его поняла, но все же спросила:
– Как ты можешь ей доверять?
– Я не доверяю, – вздохнул Лоренс. – Но, Джинни, я ведь ей тоже изменял. От этого как-то легче. Получается, мы с Сэнди квиты.
Я не сразу осознала, что «измена» – наш с ним роман. Возникла пауза. Сердце болело, меня накрыло бешенством, только я понимала: если бы пришлось выбирать между Лоренсом и Лизой с Мози, вопрос бы так не стоял. Когда они вернулись, я тотчас отдалилась от Лоренса, отдалилась настолько, что даже пропустила возвращение его безмозглой потаскухи-жены.
– Пока, Лоренс, – только и сказала я, аккуратно положила трубку на базу и пошла читать «Баю-баюшки, Луну» в девятнадцатый раз за тот день, пытаясь не чувствовать ничего, кроме того, как магически тяжелеет на руках Мози, когда засыпает. Я даже заплакала, когда она теплым, доверчивым комочком заснула у меня на груди, прямо возле сердца.
Теперь та самая потаскуха-жена спустилась к нам в бассейн со словами:
– Думаю, от помощи вы не откажетесь.
– Спасибо! – натянуто поблагодарила я. – Лиза, попробуй походить задом наперед, ладно?
– Даррр!
Лизино «да» получилось долгим и по-пиратски раскатистым. Я кивнула, переводя его для Сэнди. Она встала по другую сторону от Лизы и пошла в одном темпе с нами. К моей дочери Сэнди не прикасалась, и, наверное, не зря, хотя ее помощь меня радовала. Настоящие физиотерапевты всегда работали в воде парами, поставив Лизу посредине.
Мы медленно брели к бортику, и Сэнди спросила:
– Что с вашей дочерью?
– Инсульт. Кстати, Лиза прекрасно вас понимает, не делайте вид, что она собака или француженка.
А вот и бортик! Лизина оживленность в присутствии Сэнди грела душу, но говорить с дочерью при ней не хотелось и заставлять отвечать – тоже. Не хотелось, чтобы Лиза произносила «трава», подразумевая «сука». Зачем полностью обнажаться и открываться, мы и так были в одних купальниках.