Я сходила за большой соломенной шляпой и переместилась на палубу С. Мне надо было что-то предпринять. Я не могла просто сидеть вот так на пустынном пароходе и сложа руки ждать, пока придет помощь. Я отыщу почту (она отмечена на моей маленькой карте Гибралтара) и отправлю телеграмму. Это лучше, чем снова пытаться звонить. Не будет никаких накладок и ожиданий. У меня снова страшно разболелась голова.
На воде было прохладнее, и мне стало немного легче. Но от бетонных плит пристани снова полыхнуло жаром. Странно было видеть рекламные щиты на английском и привычные красные почтовые ящики. На территории Британии я чувствовала себя все же в большей безопасности.
Я миновала длинный ряд роскошных наемных экипажей и несколько изнывающих от безделья водителей такси. Впереди были огромные ворота, и я знала, что они ведут на главную улицу. При более благоприятных обстоятельствах я, конечно, с удовольствием осмотрела бы все — маленькую рыбацкую деревушку на окраине Гибралтара… знаменитых обезьян… маяк на мысе Европы.
Я медленно пошла по главной улице, буквально запруженной толпой приезжих. Люди шумно и беспорядочно толкались вокруг, заходя в сотни различных лавок и магазинов. В другое время мне бы это, конечно, мало понравилось; я предпочла бы поискать местечко потише. А голова начинала всерьез беспокоить меня.
Я увидела почту, но подумала, что нужно тщательно продумать текст телеграммы. Для этого следовало найти какое-нибудь подходящее спокойное место. Поэтому я свернула в одну из гораздо более тихих боковых улочек. В ярком солнечном свете дома казались ослепительно белыми. Мне попалось несколько скамеек, но все они были заняты.
Я заглянула в католический собор, собираясь посидеть и подумать там, но внутри было страшно темно и, как мне показалось, холодно. Я решила, что лучше всего мне пойти в парк Аламеды, хотя это и неблизко. Я бросила взгляд на свою маленькую карту и скоро уже проходила через старые Южные Портовые ворота, оставив главную улицу позади. Солнечный свет ужасно резал мне глаза, а темные очки я забыла — оставила, наверное, в каюте, когда спускалась за шляпой.
Вдали от главной улицы было очень тихо, только изредка проезжала мимо какая-нибудь случайная машина. Опираясь о низенький барьер, я постояла и посмотрела сверху на крошечное Трафальгарское кладбище, потом; перешла улицу и принялась разглядывать несколько маленьких садиков далеко внизу. Знойный воздух был напоен душистыми ароматами цветов. Живые изгороди там состояли, кажется, из зарослей розмарина, олеандра и гибискуса, — все еще в цвету, несмотря на конец лета. Длинные пурпурные побеги бугенвиллии начинали принимать ржаво-коричневый оттенок.