Шар в центре луча взорвался множеством огненных сполохов, из которых тут же сформировалась фигура ребенка. Фигура эта начала расти и расширяться, заполняя собой луч и обретая облик взрослого человека — несколько искаженный, с размытым лицом. Но уже в следующее мгновение фигура обрела должные очертания и выступила за пределы луча. Меня и в самом деле почтил своим присутствием ануннак, явившийся сюда ради моего спасения.
На нем было длинное белое одеяние — именно в таких они появлялись обычно перед жителями Земли.
Головной убор прикрывал большую часть лица, на котором отчетливо выделялись глаза, мерцавшие, будто глаза волка. Понемногу блеск их утих; они стали темными, почти черными, и невероятно большими.
Я хорошо помнил эти глаза. Они преследовали меня целых десять лет — с тех пор, как я впервые встретился с их обладателем на лекции в Ливане, когда мне было дано разрешение прочесть Книгу Рамадош. Воспоминание об этих темных глазах не покидало меня ни во сне, ни наяву. С трудом поднявшись с пола, я низко поклонился:
— Синхар Баалшамрут. Ты пришла мне на помощь, и я глубоко признателен за это. Я и не думал, что ты помнишь о моем существовании.
— Конечно же, я помню о твоем существовании, — ответила она. — Я — твоя Наблюдательница, Жермен.
Моему изумлению не было предела. Баалшамрут — моя Наблюдательница?
— Я и не знал, — сказал я с глубочайшим смирением. — Даже понятия не имел…
В принципе, мне было известно о том, что у каждого улема есть свой Наблюдатель, следовательно, он мог быть и у меня. Но почему Баалшамрут? Как могло случиться, что из всех ануннаков именно она стала моей Наблюдательницей?
— Я решила стать твоей Наблюдательницей после того, как мы встретились на лекции в Ливане, — ответила она на мой невысказанный вопрос. — Именно тогда я поняла, что могу быть тебе необходима.
Необходима? Что ж, с этим я готов был согласиться. Знакомство с Баалшамрут лишило меня возможности наладить нормальные отношения с любой земной женщиной. Эта восхитительная инопланетянка — та, что была выше меня во всех отношениях, — оказалась, тем не менее, той единственной, которой принадлежало отныне мое сердце… как в этой жизни, так и за ее пределами.
Конечно, я ни за что бы не признался ей в этом: человек для ануннака — существо низшего плана… И все же она выбрала меня. Достаточно и того, что она — моя Наблюдательница. Это принесло мне больше счастья, чем я мог бы получить за миллион лет жизни с земной женщиной. Собравшись с духом, я задал вопрос, ответ на который был для меня очень важен.