Я не слишком обрадовался этому известию, однако вынужден был подчиниться. Завязав мне глаза, мужчина подвел меня к двери, которая находилась в дальнем конце комнаты, и трижды в нее постучал. Дверь открылась, и мы вошли. Я мгновенно продрог, поскольку здесь было куда холоднее, чем в предыдущей комнате.
Я понятия не имел, чего ожидать, а потому терпеливо стоял на месте. Чутье подсказывало мне, что я нахожусь в большой зале, заполненной людьми, однако никакой уверенности в этом у меня не было. Настроение мое успело измениться. Я больше не думал, что переживаю набор штампов: атмосфера казалась наполненной совсем иными вибрациями. Низкий голос, принадлежавший, должно быть, какой-то важной персоне, произнес медленно и спокойно:
— Назови свое имя.
Так я и сделал, обнаружив, к собственной досаде, что голос мой слегка дрожит.
Тут последовал новый вопрос:
— Готов ли ты присоединиться к Завийе (Углу)?
«Скажи да», — шепнул мне инструктор, что я и сделал. Этот же вопрос был повторен еще дважды, и каждый раз я отвечал на него «да». Даже находясь в состоянии некоторой нервозности, я смог осознать, что три угла олицетворяют образ Треугольника. Кстати говоря, члены организации редко произносят в миру само слово «Треугольник», предпочитая указывать на эту фигуру словом «Угол».
— Иди вперед, — приказал мне инструктор. — Я скажу, когда нужно остановиться.
Я направился вперед, немного неуверенно, поскольку ничего не видел. Через несколько шагов мне сказали:
— Теперь поверни налево, остановись и сними рубашку.
Я так и сделал, чувствуя себя смиренным послушником, словно и не было долгих лет обучения у моих наставников-улемов! Полагаю, в этом и состояла суть процедуры. Не добавлял приятных ощущений и царивший здесь холод. Так я повернул еще два раза, вновь следуя очертаниям Треугольника.
— Теперь остановись, — шепнул мне инструктор.
В этот момент почти вплотную ко мне подошел какой-то человек. Стоял он так близко, что я ощущал его присутствие даже с закрытыми глазами.
— Сколько тебе лет? — спросил он внезапно.
— Двадцать пять, — ответил я.
— Нет, — возразил он. — В следующий раз, когда тебя спросят, говори, что тебе три года.
Очевидно, это был своего рода знак.
— Слушаюсь, — ответил я.
— Какой у тебя любимый цветок?
— Я даже не знаю… — начал я в некотором удивлении.
Цветок? Какое он имеет отношение к данной процедуре?
— С этого момента твой любимый цветок — белая роза.
Я согласно кивнул головой.
— Как зовут твоего отца? — последовал новый вопрос.
— Его звали Шарль, — сказал я.
— С этого момента, когда тебя будут спрашивать про отца, говори, что его зовут Хирам.