Поднявшись на третий этаж, Несмачный спросил у женщины, задумчиво стоявшей у окна:
— Не скажете, в какой комнате находится Ревун?
— Ревун? А, это тот, о котором в газете писали?
— Тот самый.
— Он этажом выше.
На четвертом этаже солидный мужчина в черном костюме уточнил:
— Это тот, о котором в газете писали?
— Тот самый.
— Он вчера на первый этаж перебрался. Спустившись снова на первый этаж, Несмачный заглянул в какую-то комнату:
— Я ищу товарища Ревуна. Не подскажете…
— А-а, это тот, о котором в газете писали? — оторвавшись от калькулятора, спросила девушка в больших роговых очках.
— Да, тот самый.
— Он в шестой комнате.
Небольшая комната каким-то чудом вмещала пять письменных столов.
— Мне нужен Ревун. Тот, о котором… — машинально добавил Несмачный.
— О котором что? — подскочил в кресле, словно на батуте, здоровяк с грушевидным лицом.
— О котором писали в газете, — пришлось закончить Несмачному фразу.
— Ну, обо мне писали. А вам какое дело до этого? — мрачно спросил Ревун, снова усаживаясь в кресле.
— До того, что писали, никакого, — ответил Несмачным.
— Все так говорят, что это их не касается, — обиженно сказал Ревун. — Но о тех пор как появилась обо мне заметка, все меня называют не иначе, как «Тот, о котором писали в газете». Вроде другого имени у меня нет. На работе, во дворе — везде одно и то же. Даже супругу терроризируют: «Вы жена того, о котором в газете писали?»
— Так вы гордиться должны — пошутил Несмачный. — Не о каждом же пишут.
— Ага, гордиться. Интересно, вот если бы про вас написали фельетон, вы бы гордились?
— Простите, — сказал серьезно Несмачный, — меня, собственно, интересует совсем другое. Я из управления внутренних дел.
— А-а, понятно, — кивнул Ревун. — По поводу вчерашнего? Знаете, я не из пугливых, но, когда ко мне заглянуло это чудовище, чуть не сошел с ума. Хотел в окно выпрыгнуть. Вы думаете, почему я вдруг на первый этаж перебрался? Чтобы в случае чего…
— Расскажите поподробнее, — попросил Несмачный.
— Поподробнее? Пожалуйста. Сижу я, просматриваю бумаги. Вдруг открывается дверь, и заходит он, этот инопланетянин.
— А кто, кроме вас, был еще в комнате?
— Никого. Сижу, значит, листаю бумаги. И вот заходит он. Стал как вкопанный. И сверлит меня глазами. Потом медленно двинулся ко мне, как удав к кролику. Ноги у меня сделались свинцовыми. Пошевелить не могу. И вдруг, когда он был от меня на расстоянии, как вы сейчас, дверь распахнулась, и в комнату влетели дети, пионеры. Кричат: «Дядя, у вас макулатура есть?» — «Есть», — отвечаю каким-то чужим голосом. Еле выдавил из себя. А этот тип постоял, постоял, повернулся и ушел…