Дэниэл встал, чтобы подбросить в огонь хворост. Затем продолжил:
— Мэйде тогда исполнилось четырнадцать. Она была такая худая, болезненная и вместе с тем такая красивая. Пока ей не стукнуло шестнадцать, я удерживался от того, чтобы спать с ней. Она ведь была такая беззащитная — я не мог ее обидеть. Мэйда должна была сначала привыкнуть ко мне, узнать меня поближе, убедиться, что я не похож на ее отчима и никогда не стану бить ее.
Слушая Дэниэла, Флетч поймал себя на мысли, что едва ли среди его друзей найдется хоть один такой умный человек. А жаль. От общения с такими людьми многое приобретаешь.
— Надеюсь, что, убив одного индейца, я не спровоцировал какое-нибудь племя на войну с белыми. Мне бы не хотелось стать невольной причиной чьей-то гибели.
Дэниэл рассмеялся.
— Никто и никогда не узнает о смерти этого индейца. Я вернулся и похоронил его, вырыв большую яму под гнилым бревном. Теперь тело не смогут найти даже через сто лет. А соплеменники этого краснокожего наверняка подумают, что его задрал медведь. И выйдут на тропу войны с косолапыми…
Открылась входная дверь, и на пороге появилась молодая женщина с ведром в руке.
— Твой пациент наконец-то очнулся, — произнес с усмешкой Дэниэл.
— Давно пора, — улыбнулась она. — А то я уж было подумала, что он будет спать всю оставшуюся жизнь.
Флетч ответил на ее слова широкой улыбкой, обнажившей его красивые белые зубы.
Мэйда поставила ведро с молоком на стол и стала собираться спать.
«Ее нельзя назвать красивой, однако она очень даже привлекательна», — отметил про себя Флетч.
— Как вы себя чувствуете? — в тихом голосе Мэйды звучала заботливость.
— Немного побаливает голова, а в остальном — все в порядке.
— Думаю, это от голода. Тушеный кролик еще не успел остыть.
— Сейчас я бы мог съесть даже мех. Ведь, если не ошибаюсь, я ничего не ел около недели. И меня, честно говоря, удивляет, как это я еще могу говорить.
— Мягко говоря, ты несколько преувеличиваешь, дружище, — заметил Дэниэл, — заявляя, что ничего не ел. Все время, пока ты был без сознания, Мэйда кормила тебя бульоном из оленины.
— Правда? — Флетч удивленно посмотрел на девушку. — Тогда понятно, почему я не чувствую слабости.
— Да, — кивнула Мэйда, — ничто так не восстанавливает силы, как бульон из оленьего мяса.
Пока хозяйка накладывала ему еду, Флетч рассматривал комнату. Она оказалась достаточно большой, хотя мебели в ней стояло немного. В углу — две койки. Напротив — стол и скамья. Еще — два стула у очага. Вот и вся обстановка, несмотря на скромность которой в глаза сразу бросались чистота и порядок.