— А что, Фомина могла провороваться?
— Да нет! Зачем ей? Красивая ведь девка. Такая всегда с нас, грешных, мужиков, будет на хлеб с маслом иметь. Сами предложим и сами все дадим, как говаривал писатель Булгаков. Например, у меня она не сперла ни копейки.
— Об этом подробнее, пожалуйста. И с самого начала.
Мики вздохнул и наморщил лоб. Потом признался:
— Начала я, Раиса, припомнить никак не могу. Варька как-то здесь, в квартире моей, сама собой очутилась. По пьянке мы, наверное, сошлись? Не думай, Варька не закладывает — так, немножко, как птичка, — а вот я могу.
— Когда вы познакомились?
— В фирму она пришла весной. Помню, снег уже сошел, но какой это был год, лучше у секретарши справься — у нее все приказы подшиты.
— Справлюсь, — обнадежила его Вероника. — Вы лучше расскажите, что за человек Фомина?
— Раиса! Что за человек женщина, мужчина понять не сможет никогда. И наоборот, — глубокомысленно изрек Мики. — Я прожил с Варькой почти полгода, и прожил хорошо. Она славная девчонка — хорошенькая, как кукла, не злая, смешливая, покладистая. Ко мне переехала без звука; родители ее, кажется, пьют, но я не уверен. Думаю, они ей просто надоели. Хорошая девчонка. Потрахаться любит — вот что важно. Я даже жениться на ней подумывал. Пора мне, сама понимаешь. Не мальчик. Пятьдесят два.
— Почему же вы расстались? — спросила Вероника.
— Да так! Про женитьбу я несколько раз с ней таки заговаривал. Не прямо заговаривал, а экивоками. Она была не против, но я тянул. Все-таки, Рая, свободы жалко! Я пока не такой старый, чтоб приперло — женись или в гроб. Да и Варька для семейной жизни еще не дозрела. Готовить совсем не умеет, одни конфеты жрет. Я нам обоим всегда сам макароны варил. И яйца.
— Даже так?
— Угу. Попросил ее как-то сварить всмятку, а она спрашивает, с какого конца надо в скорлупе дырочку сделать. Представляешь, Рая? Мрак полный. Так что с женитьбой я тянул.
— А потом? — наступала Вероника.
Ей не хотелось, чтобы Мики начал делать паузы и, стало быть, врать.
— Потом Артем этот нарисовался, Немешаев. Кажется, осень была — не такая, как сейчас, лист уже гнил. Или наоборот, лето, жара? Ты про это лучше у секретарши узнай. Втюрился наш пан спортсмен в Варьку и сразу жить ей предложил. Она мне: «Мики, люблю тебя больше жизни, но мы должны расстаться. Я встретила другого, ухожу». И ушла.
— Вы, конечно, сильно переживали?
— Кто? Я-то? — удивился Мики. — Зачем? Я, наоборот, подумал, как кстати. Потому что я с одной альтисткой из цирка замутил, а привести ее некуда — тут Варька сидит.
— И Фомина ушла?