Однако толком взяться за дело ему не пришлось — в мастерскую постучала все та же Вера Герасимовна.
— Он снова здесь! — сказала она и сделала страшные глаза.
— Он — это кто?
— Странный посетитель — тот, что зарился вчера на нашего Репина. Стоит в вестибюле. Он спрашивает тебя!
Самоваров вспомнил, что вчера познакомился с человеком, который собирался что-то продать. Кажется, статуэтку Лансере? Если у чудака в самом деле есть что-то стоящее, день станет солнечным вдвойне.
Самоваров вынул из кармана вчерашнюю бумажку, где записал, как зовут нового знакомого. «Сахаров Юрий Валерьевич. Отлично! Заглянем в закрома Юрия Валерьевича, если таковые имеются», — подумал Самоваров и направился к выходу.
— Коля, ты что, собрался общаться с этим человеком? — насторожилась Вера Герасимовна. — А если это маньяк?
— Тем лучше. Тогда я обезврежу маньяка.
Юрий Валерьевич стоял в уголке вестибюля.
Он робко косился на гипсовый слепок Венеры Милосской в натуральную величину. Венера была установлена прямо напротив гардероба и как бы приглашала посетителей честно раздеться.
Увидев Самоварова, Юрий Валерьевич заулыбался.
— Коля, будь спокоен: я запомнила его приметы, — не разжимая губ, но внятно прошептала вдогонку Вера Герасимовна. — И не теряй бдительности!
— Ну что, для начала по пивку? — предложил Самоваров обладателю Лансере.
Тот еще больше просиял, и даже хохолок у него на макушке радостно зазолотился.
— Здесь недалеко есть отличное местечко, «Жигуленок» называется, — сказал он.
Самоваров знал эту дыру, любимую невзыскательными забулдыгами. Ничего отличного там не наблюдалось. Однако Самоваров считал, что владелец интересующей его вещи всегда прав, и охотно потопал в сторону «Жигуленка».
Посетителей отличного местечка ждал трудный выбор — где расположиться для беседы. Внутри помещения было душно и пел громовым голосом Стас Михайлов, а снаружи, на веранде, вовсю гуляли зябкие осенние сквозняки. К тому же из окрестных кустов несло мочой.
Самоваров настоял на компромиссном варианте: они с Сахаровым устроились внутри заведения, но за столиком, ближайшим к выходу. Беседа поначалу не клеилась — у Самоварова долго не выходило перекрикивать Стаса, а Юрий Валерьевич робел и отделывался пустыми фразами. Но взаимное доверие понемногу росло. Самоваров узнал, что его собеседник инженер на пенсии, нуждается в средствах и живет «внатяг», как он сам выразился.
— Согласен, пенсии у нас аховые, — поддакнул бедняге Самоваров.
— Я и сам дурак, — самокритично сообщил Юрий Валерьевич. — Когда жена моя первая, Нинель, умерла, тосковал сильно, вот и женился на Галке. Я неисправимый романтик — влюбился по уши. Галка была дама как раз в соку. Сами представьте — ей тридцать восемь, мне шестьдесят два. В парикмахерской за углом она работала. Вы бы видели ее, Николай Алексеевич, когда намажется! Тоже не устояли бы, даю голову на отсечение. И я пропал. Нинель моя, первая, была женщина душевная, но в блондинку краситься не умела. А эта! А в постели что вытворяла! Вы не поверите…