Тут Калачников почему-то опять вспомнил смуглую докторшу из «Скорой помощи», отчего серьезно разозлился. Он не сделал этой голубоглазой сучке ничего такого, чтобы целый день испытывать чувство вины. Ну разве что попросил ее скрыть от окружающих его заболевание, пообещав пригласить на следующий день в ресторан. Но ведь и прежде он нередко обманывал женщин, давал им пустые обещания, жил сразу с тремя-четырьмя, вообще бросал их без каких-либо объяснений, сюсюканий и никогда не мучился угрызениями совести.
В конце концов, уже около десяти Калачников взялся за телефон. Он сделал не менее семи-восьми звонков, каждый раз подробно представляясь, — это действовало безотказно, — прежде чем ему сначала указали отделение «Скорой помощи», из которого вчера посылали машину в телецентр, а потом назвали фамилию и имя врача, возглавлявшей бригаду, и даже сообщили ее домашний номер. Просто удивительно, подумал Калачников, какими доброжелательными становятся люди, узнав, что разговаривают со знаменитостью. Видимо, всем приятно потом рассказывать, что звезда телевидения их о чем-то просила.
Звали докторшу Мариной Волкогоновой. Петр тут же перезвонил ей, и, к счастью, она сама взяла трубку.
— Кто-кто?! — недовольно переспросила Волкогонова, когда он назвал себя.
— Это Петр Калачников, — повторил он. — Помните, вы вчера приезжали в телецентр и помогли мне?
После этого в трубке залегла продолжительная, подозрительная пауза.
— У вас какие-то претензии?! — наконец выдохнула она. — Так я и знала, что с вами у меня будут неприятности!
Надо было слышать тембр ее голоса. Докторша явно пожалела, что вчера сама не сломала себе ногу или не слегла с какой-нибудь тяжелой болезнью, освободившей бы ее от дежурства в «Скорой помощи».
— Нет-нет! О чем вы говорите, никаких претензий у меня нет, — поторопился Петр развеять ее страхи.
— Тогда что вы хотите?!
— Я звоню только потому, что обещал сегодня куда-нибудь пригласить вас и подробно объяснить, почему мне так важно, чтобы никто не знал о моих проблемах со здоровьем. Ну хотя бы еще месяц-полтора.
Волкогонова опять надолго замолчала. Или она была туповата, или что-то случилось со связью.
— А почему вы думаете, что мне это интересно? — опять возник в трубке ее голос. — Нравится вам рисковать своей жизнью, ну и на здоровье…
— Мне не хотелось, чтобы вы считали меня лгуном: мол, пообещал и пропал.
— Ах, вот оно что, — устало вздохнула она. — Не думала, что люди на телевидении такие щепетильные.
— Не все, но некоторые…
— Я на вас совсем не обиделась. Честно говоря, я даже забыла о вас, так что успокойтесь. Никаких обязательств у вас передо мной нет.