— Пошли, юноша, хватит сидеть без дела, — сказал он Асе-Гешлу. — Сначала надо будет где-нибудь перехватить полсотни. Кто-то ведь вчера обещал мне дать в долг, вот только кто? Потом я хочу справить тебе приличный костюм — мы его в кредит купим. Костюм и шляпу. Ну а потом отправимся на поиски пропавшей принцессы. У меня есть кое-какой план — какой, пока не скажу. Я такую кашу заварю, что вся Варшава со смеху покатится.
Они вышли на улицу. Было тепло и солнечно. Домашние хозяйки, стоя у раскрытых, выходящих во двор окон вытряхивали подушки из красного тика. Служанки мыли окна, выливая на них ушаты воды. В воздухе пахло молоком и свежим, только что испеченным хлебом. Абрам поинтересовался, есть ли у Асы-Гешла деньги.
— Три рубля.
— Давай их сюда.
Абрам остановил дрожки, они сели и доехали до Электральной, где у старинного друга Абрама был магазин готового платья. Дорога была забита автомобилями, дрожками, велосипедами. По улице тянулась похоронная процессия. Впереди, в сутане с кружевными рукавами, шествовал дородный ксендз и что-то бубнил, глядя в открытый молитвенник. За ксендзом следовали четыре человека в плащах с серебряным подбоем, в треугольных шляпах и с фонарями в руках. Зазвонил колокол; прохожие стали снимать шляпы и креститься. Похоронную процессию сопровождала стая голубей, голуби то и дело садились на мостовую поклевать лошадиный помет.
Владелец магазина оказался низеньким, толстым человечком с большим, круглым животом. Он обнял Абрама и расцеловал в обе щеки. Абрам что-то прошептал ему на ухо, и через несколько минут Аса-Гешл вышел из магазина в новеньком, с иголочки костюме. Старую одежду хозяин магазина завернул в бумагу и сунул куда-то под прилавок. Абрам взял взаймы у своего друга еще пару рублей и в соседней лавке приобрел Асе-Гешлу шляпу.
Затем они отправились в цирюльню, где Асу-Гешла побрили, постригли и даже опрыскали одеколоном; главный же цирюльник в это самое время подстригал бороду Абраму. Аса-Гешл посмотрелся в длинное зеркало. Узнал он себя с трудом.
— Граф Потоцкий — или я не Абрам Шапиро! Теперь ты вылитый гой, — веселился Абрам.
И он был прав. С исчезновением хасидских одежд куда-то подевалась и его, Асы-Гешла, еврейская внешность.
5
Было почти двенадцать, когда дрожки остановились перед домом на Праге, где жила Клоня. Абрам отправил Асу-Гешла к девушке, а сам остался сидеть в дрожках. Клоня с матерью жили на втором этаже. Аса-Гешл поднялся по чисто вымытой, посыпанной песком лестнице и постучал в дверь. Ему открыла полная девушка в шерстяной куртке, с льняными, заплетенными в две толстые косы волосами. На пальце у нее был наперсток, в руке она держала нитку и иголку.