— Морозец, — сказал он. — Каждый сходит с ума по-своему, — продолжал он чуть погодя. — Один делает деньги, другой бегает за женщинами, третий перемигивается с привидениями. Ладно, шут с ними. Сменим тему. Скажи, Адаса к тебе приходила?
— Да.
— Когда?
— Сегодня.
— И что она тебе сказала? О чем вы говорили?
— Она собирается продолжать давать мне уроки. Но не у себя дома, а у меня.
— Плохо выглядит, а?
— Немного бледная.
— Должен тебе сказать, девчонке не позавидуешь. Дома все как с ума посходили. Уговаривают ее замуж выйти. И за кого! За сопляка, за ничтожество. Этот Фишл только и думает, как бы приданое заполучить. Из него такой же муж Адасы, как из меня — главный раввин. Девчонка его на дух не переносит. Но в семье всем теперь ведает управляющий деда — подхалим, лизоблюд, лицемер, самый гнусный подонок в Варшаве. А помогает ему Зайнвл Сроцкер, тот еще тип, такую грыжу себе отрастил, что она у него по земле волочится. И все они ополчились против одного слабого ребенка. Поверь, я в такой ярости, что еле сдерживаюсь, чтобы не переломать кости этому старому ублюдку.
И Абрам поднял зонт и стал им в бешенстве рассекать воздух.
— Не понимаю, — подал голос Аса-Гешл, — не могут же они погнать ее под венец насильно.
— Что? Еще как могут, они на все способны. Адаса ведь, можно сказать, родилась на моих руках. Я люблю ее как собственную дочь. Ее папаша, этот Нюня, — последний трус, ничтожество, идиот. От одной мысли об отце он готов в штаны наложить. Старик постоянно грозится, что лишит его наследства. Он уже тридцать лет всю семью в страхе держит. Эти несчастные идиоты почему-то возомнили, что он оставит им миллионы. Как бы не так! Черта с два он им оставит! Скорее, в Вислу деньги выбросит. Ну да черт с ним! Он-то, кстати, зря времени не терял — поехал к ребе в Бялодревну! И они там обо всем договорились. Тебе что, Адаса не говорила?
— Да, что-то говорила.
— Между прочим, ты произвел на нее очень хорошее впечатление. Даже странно. Сам не понимаю почему. То, что парень ты умный, образованный, я и сам вижу. Но девушки ведь ценят в молодых людях совсем другое. Скажи мне как на духу, что ты о ней думаешь? Нравится она тебе или нет?
— Я… мне она очень нравится, — только и сумел выговорить Аса-Гешл. У него зуб на зуб не попадал.
— Будет тебе, не стыдись! И не дрожи, как банный лист! А впрочем, хочешь — дрожи. Я не против. Я-то считаю — скажу тебе откровенно, — что они вообще зря ее сватают. Она девушка нежная, можно сказать, комнатное растение. С ней надо обращаться бережно. Одно неосторожное движение — и она погибла. С другой стороны, пусть уж лучше умрет, чем попадется в лапы этого ничтожества Фишла или своего деда-ростовщика. Ты, наверно, сочтешь меня сумасшедшим, но уверяю тебя: уж лучше я пойду за ее гробом на кладбище, чем буду плясать на ее свадьбе.