Злость овладела ведуньей. Ведь не год и не два — долгонько мучала она за непокорство сына с невесткой, а уж как девке неповинной досталось! И не осмеливались бедные родители еще чадо завести себе на утешение — боялись, что та же судьба его ожидает!
И не было больше перед Аленой закостеневшей в своей ненависти старухи. А была черная чума, что в старушечьем облике шляется по селам и травит колодцы. Потому обратилась к ней Алена не как к Божьей рабе, рожденной да покрещенной, а как к поветрию заразному, в наказание грешникам посланному:
— Первым разом, Господним часом, Вторым разом, Божьим часом, Третьим разом, Господним часом! Тебе тут не быть, красной крови не пить, белой кости не ломить! Иди туда, где солнце не светит и ветер не веет! И будь мое слово крепко, аки камень! Аминь.
Кабы стояла перед Аленой своя сестрица-бесица, такого заговора оказалось бы маловато, и получила бы ведунья громоносный ответ — мало бы не показалось. Старуха же была горда, злобна, да проста. Одной лишь злобой едва не погубила она родную внучку, а как напоролась на силу, что превозмогла ту злобу, так и зад поджала. Не поняв слов, ощутила она сильный толчок в грудь от незримой, но жесткой руки. И свет в глазах померк, и дыхание пресеклось, и в смертном ужасе кинулась старуха, растолкав сопровождающих своих, в дверь, и не выбежала — вывалилась на улицу, и рухнула на каменную мостовую с двух высоких ступенек.
— То-то… — вслед ей произнесла Алена.
Девкин отец, а старухин сын, побежал следом, склонился над длинным телом в разметавшейся одежде, что легло на камни лицом вниз, попробовал перевернуть — и почему-то не смог. Стоя на коленях, закричал он гневно, и на мгновение Алене сделалось страшно — а ну как выгонят ее сейчас?
Но девкина мать быстро подошла к ней, обняла левой рукой, к себе прижала — и поняла Алена, что не даст женщина в обиду ту, что спасла ее единственное дитятко.
Перебранка между супругами вышла короткой. Хозяин дома отослал красавицу-жену с дочками наверх, в покои. Позвали работников, те пришли сверху запыленные — мешки с мукой, что ли, ворочали? Старуху завернули в какой-то суконный покров, раздобыли носилки, унесли прочь, а сын ее следом поплелся.
Девкина мать, не выпуская Алены из объятия, принялась рассказывать хозяину, как дело было. Тот кивал, одобрительно улыбаясь. И стало Алене ясно, что она одержала победу. Здесь ей и заплатят, и приют дадут, и найдут человека, по-русски разумеющего.
А что старуха, со ступенек свалившись, убилась насмерть — так на то была Божья воля. Видать, исполнилась мера ее злодейства. Не Алена же, в самом деле, ее столкнула…