— В чем дело?
— Мистер Эллершо приходил полчаса назад. Он был удручен, что никто не знает, где вас найти.
Я кивнул и отправился к главному зданию, прямо в кабинет Эллершо. Я постучал, и он пригласил меня войти. Войдя, я увидел мистера Форестера, который сидел напротив стола, а на столе были разложены образцы тканей. Я заметил, что ни тот ни другой не обрадовались моему появлению.
— Уивер, — Эллершо выплюнул несколько коричневых зернышек, которые жевал, — где вы были? Я плачу вам за работу или за безделье?
— Простите, что мы разминулись, — сказал я. — Я инспектировал склады, когда вы приходили.
— Если вы инспектировали склады, почему никто не знал, где вас найти?
— Потому что я не хотел, чтобы меня можно было найти. Инспекции имеют смысл, когда люди не знают, что их будут инспектировать.
Эллершо обдумал сказанное и медленно кивнул, продолжая жевать.
— Верно.
Форестер внимательно изучал кусок синей ткани, усердно стараясь не отводить от него глаз. Наверное, боялся, что не совладает с собой, если наши взгляды встретятся. Я подумал, что это полезная мелочь. Форестер считал, что не изощрен в притворстве.
— Что вы хотели? — спросил меня Эллершо.
— Мне сказали, вы меня искали, и я решил прийти сам, сэр, — сказал я.
— Сейчас у меня нет на вас времени, — ответил он. — Разве не видите, мы заняты делами, которые вас не касаются? Вы тоже так считаете, Форестер?
Тот по-прежнему не поднимал глаз.
— Конечно. Что может подобный человек добавить к нашему разговору.
— А я вам скажу, — выпалил Эллершо, — это слишком строгое суждение. Пусть Уивер не специалист, но у него острый ум. Вы можете что-нибудь сказать, Уивер?
— Я не знаю, о чем идет речь, — сказал я.
— Ничего для вас интересного, — пробормотал Форестер.
— Мы говорим вот об этих тканях. Видите ли, Уивер, такие ткани парламент, гореть ему в геенне огненной, разрешит нам продавать на внутреннем рынке после Рождества. Как вы видите, это чертовски мало. Теперь нам придется в Великобритании продавать в основном эту синюю ткань, — он потряс куском ситца, — и сдается мне, наша торговля станет лишь тенью нашего былого успеха.
Я промолчал.
— Вот видите, — сказал Форестер, — у него нет ни опыта в таких делах, ни интереса к ним. Не хотел его обидеть, но его мнение нам вряд ли пригодится.
— Что сейчас шьют из этой ткани? — спросил я.
— Платки, — сказал Эллершо. — Чулки, галстуки, другие аксессуары и, естественно, платья для женщин.
— Почему бы, — предложил я, — не заставить модников шить из этой материи костюмы.
Форестер громко засмеялся:
— Костюмы, говорите? Даже самые нелепые фаты не станут носить костюмы такого женского цвета. Смехотворно!