— И тем не менее вы оказались именно в таком положении, — сказал Хаммонд.
— Нет, — покачал я головой, — это не так.
Речь шла не столько о справедливости, сколько о порядке вещей. Отчего Кобб настаивал, чтобы я вернул деньги немедленно? Единственная причина, которая пришла мне на ум, повергла меня в изумление. Не оставалось ничего другого, как заключить, что крупье был заодно и с Коббом, и с Бейлором. Деньги вовсе не пропали. Это я пропал.
— Так вы хотите, чтобы я расплатился или отправился в тюрьму, — сказал я. — И все-таки мне кажется, что вы готовы предложить третий вариант.
Кобб засмеялся.
— Действительно, было бы жаль, если бы человека с вашими талантами погубил долг, который вы никогда не сможете выплатить. Поэтому я хочу позволить вам, скажем так, его отработать, как каторжники отрабатывают долги своим трудом в Новом Свете.
— Вот именно, — согласился Хаммонд. — Если не может вернуть деньги и не хочет садиться в тюрьму, он должен принять третий вариант и стать нашим слугой, связанным договором.
Я вскочил на ноги.
— Вы ошибаетесь, если полагаете, что я позволю с собой обращаться подобным образом. Вы увидите, сэр, что я не собираюсь выносить ваши уловки.
— Я скажу вам, мистер Уивер, что я увижу, — сказал Хаммонд и тоже встал. — Я вижу, что ваши предпочтения в данном деле не имеют никакого значения. Сядьте и слушайте.
Он вернулся на свое место. Я продолжал стоять.
— Прошу вас, — сказал Кобб более спокойным тоном. — Я понимаю, что вы разгневаны, но знайте, что я вам не враг и не собираюсь причинить вам вред. Я лишь хотел заручиться вашими услугами таким несколько необычным способом.
Я не собирался больше его слушать и быстрым шагом направился мимо него к выходу. На пороге, ухмыляясь, стоял Эдгар.
Позади послышался голос Кобба, непринужденный и спокойный.
— Обсудим детали, когда вернетесь. Я знаю, что вы должны сделать, и полагаю, вы это сделаете. Когда закончите, вернетесь ко мне. Боюсь, другого выбора у вас нет. Вы сами это скоро увидите.
Он говорил правду, так как выбора у меня не было. Я думал, что он у меня есть. Я думал, что это трудный выбор, но обнаружил, что мое положение гораздо хуже, чем казалось.
Я вышел из дома Кобба в середине утра, но меня шатало из стороны в сторону, как пьяного, словно я только что покинул пивную или публичный дом, где пировал всю ночь. Усилием воли я заставил себя собраться — у меня не было времени бить себя в грудь подобно Иову и сетовать на несправедливость. Я не знал, зачем Коббу понадобилось делать меня своим должником таким жестоким способом, но решительно хотел оставаться в неведении до тех пор, пока не освобожусь от его власти. Скажем, когда я рассчитаюсь с долгом и собью Кобба с ног, приставив клинок к горлу, вот тогда я с удовольствием выясню его мотивы. Если бы я начал выяснения под угрозой ареста, мне было бы невыносимо чувствовать себя просителем.