Впрочем, эти мелкие детали ненадолго задержали мое внимание, ибо я заметил нечто еще более странное. На невесте было шикарное синее шелковое платье с золотым лифом и корсажем цвета слоновой кости. На ее грациозной шейке красовалась золотая цепочка. Она производила впечатление богатой леди. Жених же, напротив, был одет в простую одежду из некрашеного сукна, лицо его было испестрено многочисленными шрамами, и всем своим видом он производил впечатление человека грубого. В самом деле, подпольный брак был отчасти и изобретен для того, чтобы соединять брачным союзом столь неравных по положению, однако здесь было нечто большее. Невеста, элегантно одетая, но не очень миловидная, едва держалась на ногах. Ее поддерживали два парня такой же грубой наружности, как и жених. Парни пересмеивались и отпускали шутки, пытаясь удержать голову невесты прямо. Мне стало ясно, что ее напоили алкоголем или чем-то еще, и она полностью лишилась чувств.
Пьянство во время подобных событий было не редкостью даже среди священников, и все это не встревожило бы меня, если бы благочестивый священник не спросил у невесты, желает ли она, чтобы ее обет был принят, а один из свидетелей-грубиянов не нагнул ей голову в кивке, отчего все вокруг весело засмеялись.
— Я принимаю обет, — произнес пастор и повернулся к жениху.
Священник-то, допустим, мог его принять, но только не я. Не задумываясь о благоразумии или последствиях своего поступка, я бросился вперед, выхватив шпагу. Мгновение спустя я был уже среди участников церемонии, но выделялся среди них тем, что приставил клинок к горлу жениха.
— Скажешь хоть слово, тебе конец.
— Пресвятая Дева Мария, кто вы? — спросил тот, нарушив приказ, но нарушение это не было настолько серьезным, чтобы осуществить угрозу. В конце концов, я лишь хотел прервать церемонию.
— Я незнакомец, который случайно стал свидетелем похищения и насильственного бракосочетания, — сказал я.
На беду, подобные преступления были еще одним последствием той легкости, с которой заключались подпольные браки. Молодую женщину с внушительным состоянием похищали и тем или иным образом приводили в бесчувственное состояние, а на следующее утро она обнаруживала, что замужем, что над ее телом надругались, а новоиспеченный муж требует приданого.
— Насильственное бракосочетание! — воскликнул пастор с поддельной тревогой. — Господа, вы позорите меня!
— Подождите минутку, и мы сделаем так, чтобы этот наглец не совал свой нос в чужие дела, — сказал один из свидетелей, и парни грубо опустили невесту на пол, как мешок с мукой.