— Да, — процедил он сквозь зубы, его чресла все еще ныли.
— Я сейчас вернусь.
Теперь у него было время, за которое любой приличный человек сумеет обрести здравомыслие и силу воли. Герцог слегка наклонился и подобрал несколько плоских камешков. Он отправил их скакать по гладкой, как стекло, поверхности озера и снова выругался. За прошлую неделю он произнес больше проклятий, чем за всю остальную жизнь.
Виктория не зря провела так много лет среди мальчиков, чтобы в точности не догадаться о намерениях Джона Варика. И ее предостерегали, а она сама повторяла это предостережение дюжинам, нет, сотням девочек. Ей следовало быть более осмотрительной. Девушка вздохнула.
Господи, это было таким волнующим — более возбуждающим, чем все, что она могла когда-либо себе представить. О, он вызвал к жизни именно то, что должно было пребывать в спячке у женщины ее сословия. Джон разбудил страсть где-то глубоко внутри нее.
Что ж, вот что происходит с женщинами, которые несерьезно относятся к желанию. Она хотела испытать, что такое поцелуй мужчины, и на этот раз ее желание было удовлетворено.
Виктория ускорила шаг, направляясь к полускрытой хижине, мечтая о том, чтобы ее мысли пришли в норму, пока искушение не взяло над нею верх. Но, в самом деле, почему она так отчаянно старается преодолеть его? Ее добродетель имела такое же значение, как и крапинки на перьях курицы-несушки. Девушка начала сильнее топать по земле, продолжая двигаться вперед. Ни одного человека даже не заинтересует, что станет делать со своей жизнью старая дева, учительница в приюте. Все это было просто бессмысленно, ей-богу. За исключением ее самой. Она будет знать об этом.
Но Викторию всегда приводила в отчаяние мысль о том, что она сойдет в могилу невинной старой девой. Она сможет всю жизнь нести этот крест, когда останется старой девой. Но стоит ли ей страдать еще и из-за того, что она останется девственницей? Неужели она так никогда и не узнает, каково это — стать женщиной в интимном смысле слова?
Она послушно возносила молитвы каждое утро, вечер и перед каждым унылым принятием пищи, которые ей приходилось терпеть. И с тех пор, как ей исполнилось тридцать лет в прошлом году, Виктория молилась об одной возможности — всего одной — чтобы понять, как это бывает, когда тебя обнимают, ласкают… ну, и чтобы в ответ совершить такие же действия по отношению к мужчине, который очарует ее.
Именно то, о чем она мечтала, было сейчас перед ней, но девушка отчаянно сражалась, чтобы противостоять этому. И по какой причине? Он, Жених Века, был последним человеком, который разоблачил бы порочную слабость ее характера. О, что же с ней не так?