Спать не хотелось, и мы вышли из юрты. На нас пахнуло свежей ночной прохладой, а легкое дуновение ветра приятно бодрило разгоряченные лица. Небо над головой было каким-то необыкновенно огромным и глубоким, и на нем, как на черном бархате, высыпали, сверкая бриллиантами, мириады звезд. Над горизонтом, где призрачно чернели вершины Хангайских гор, повисла какая-то одинокая звезда, ослепительно яркая, вся светящаяся в ночи, как тот камень, о котором нам так вдохновенно поведал Дашцэрэн-гуай.
Наутро мы собрались уезжать. И когда все уже сидели в машине, из юрты вышла Дулма, неся на вытянутых руках полную пиалу молока. По старому монгольскому обычаю, она плеснула молока на колеса нашего «вездехода», а остатки — в сухую пыль дороги. На счастье! Чтобы легкой и светлой, как помыслы, была наша дорога! А потом она долго стояла возле юрты, прижимая к груди пустую пиалу и глядя вслед удалявшейся машине.
В начале августа поисковые работы сосредоточились на двух обособленных участках: восточном (долина реки Шаварын-гол) и западном (долина реки Нарын-гол). Водораздельное пространство между ними шириной около 30 км представляло собой дикую горную тайгу и «белое пятно» на карте с очень сложным, как оказалось, геологическим строением.
Обе поисковые группы начали свою работу почти одновременно. Восточную группу возглавил Тумур, западную — Намсарай. Задача у обоих групп была единой: обнаружить пироп в шлихах речных отложений. Найденные пиропы будут той путеводной нитью, которая должна привести к коренным источникам — вулканическим жерлам.
На Шаварын-голе Тумур уже начал разматывать свою заветную ниточку (у него в шлихах постоянно присутствовал хризолит). Поисковые работы на Нарын-голе складывались не столь удачно. Первые километры опробованной речной сети оказались пустыми: ни единого знака пиропа или хризолита. А затем наступило ненастье. Солнечная долина потемнела от грозовых туч, и зарядили беспросветные проливные дожди. Прозрачная, как родник, и лучистая от солнца река Нарын вся вздулась, переполненная бурлящей мутной водой. Возникло то неприятное и безвыходное положение, когда из-за непогоды отодвигается (а иногда срывается) запланированная работа. Время шло, а результатов, которых ждали от нас и ждали мы сами, не было. Партия «Цветные камни» пока не поймала своей «жар-птицы», за которой была послана, не ухватила ни единого ее крупного «перышка», кроме самого малого — лунного камня.
Начальник партии Мунхтогтох ходил хмурый и тоскливо взирал на небо: надвигалась осень, несущая в этот суровый горный край гнетущий холод и пустоту. На Хангай оставался один месяц, всего только месяц! В сентябре партия будет вынуждена покинуть этот удивительный и пока неизвестный геологам Хангай. Предстоит переезд на юг, в теплые районы Гобийского Алтая и Восточной Гоби. А там ждали геологов месторождения ювелирного граната-альмандина Алтан-худук и многоцветного агата Их-джаралан, на которых планировалась опытная добыча. Был у партии и еще один весьма трудоемкий объект — Цахиуртское проявление белого мрамора, вблизи нового промышленного города Дархана. На Цахиурте проводил разведочные работы отряд геолога X. Буда, и нам с Мунхтогтохом регулярно приходилось бывать там, покрывая расстояние около 1000 км. И на мраморе мы терпели неудачу: несмотря на красивый белый цвет и хорошую просвечиваемость (чем он напоминал иногда знаменитый каррарский мрамор Италии), он не удовлетворял одному немаловажному требованию — блочности. Геологи предпринимали отчаянные попытки найти среди трещиноватых, сильно попорченных тектоническими процессами мраморов монолитные участки. Но это не удавалось, и с каждым разом шансы этого объекта неумолимо падали. Словом, было о чем задуматься Мунхтогтоху и всему нашему небольшому коллективу.