…Небольшая группа вышла из дувала и начала спускаться по дороге вниз. Справа стояли темно-зеленые приземистые машины. Под их остроугольными носами сидели полуголые солдаты. Вскрытые банки консервов валялись вокруг, пуская солнечных зайчиков.
– Так и не дожрали, – с завистью вздохнул Клеткин.
Группа почти бегом вырвалась из кишлака. Кругом лежали маковые поля. Солнце падало вниз, прячась за демеевский кишлак. Люди бежали навстречу солнцу. Длинные тени скользили за ними жирными хвостами. Жара спадала.
– Куда идем? Куда идем?
Мухамадиев догнал Стрекозова.
– В кишлак, Муха.
– В кишлак?!
Сержант остановился, хватая взводного за руку. На них тут же налетели Локтионов с Клеткиным.
– Стойте! Не ходите туда!! Не надо!!
Мухамадиев упирался и тащил лейтенанта обратно.
– Ты что, Муха, очумел?
Стрекозов толкнул его в грудь, да так, что у таджика слетела с головы панама.
– Нельзя туда! Нельзя туда! – словно заклинание повторял сержант и с силой прикусил нижнюю губу. Капелька крови выкатилась из-под зуба и побежала по подбородку. – Что там делать?
– Так я тебе и сказал! Выполняй приказание. Чего стал? Вперед!!
Мухамадиев покачал головой. Темно-красные капли полетели вниз и утонули в пыли.
– Нельзя туда! Духи там! Мстить будут!
– Муха, ты оборзел! – Взводный вцепился в плечо сержанту. – Ты что голову морочишь? Сначала старики, потом говорил, что духов в кишлаке нет. Сейчас они есть. Что, устал? Жрать, как Клеткин, хочешь? Струсил? Марш назад! Мы с тобой потом поговорим!
– Не поговорите. Убьют нас, – сказал Мухамадиев тихо и печально.
Если бы таджик кричал, Стрекозов дал бы ему в морду – и все. Но такая тоска и безысходность были в голосе Мухамадиева, что лейтенант смешался и разжал пальцы.
По части повадки и хитрости духов сержант никогда не ошибался. Только при Стрекозове он два раза отыскал склады, которые другие солдаты в жизни бы не нашли, а он – посмотрел на стену и камни, из которых она сложена, и пальцем ткнул: «Здесь склад». И оказался прав.
«Вдруг не врет? Вдруг все так и есть?» – мелькнуло в голове взводного, и ему стало страшно. Все это время он твердо знал, что молодым не умрет, что станет генералом, будет самым молодым генералом в армии, да вдобавок ко всему Героем Союза. И добьется этого сам, без папочек и мамочек. А здесь смерть. СМЕРТЬ! Это как же? Он не будет жить? Не будет видеть ничего вокруг? И вообще ничего не будет!!
Страх не отпускал.
«Вернуться?» – подумал Стрекозов.
– Может… правда… того… не надо… ну… это… значит… ходить? – глядя в сторону, почти равнодушно выдавил из себя Клеткин.