– Не смешно, – отвернулся Михаил.
– Не смешно, – согласился кадровик. – И совсем не смешно будет, если тебя, Миша, на «воронке» кататься повезут.
– Что с этим поделаешь-то? – упавшим голосом произнес Миша. – Куда денешься? Видимо, мне дорожка родителями проложена. Как и многим.
Виктор Иосифович от возмущения стал багрян, как переходящее знамя, что стояло у него зачехленным в кабинете за спиной, поперхнулся дымом, закашлялся, ногами затопал, а потом заорал сиплым шепотом:
– Ты, черт, весь в отца! Ну весь в отца! Я намекал ему, предупреждал, прямо говорил – прямее некуда! Говорил, что его достанут, что упреждать надо доставальщиков! А он. Все по течению. Дождался, когда ушлют в дальние страны, а потом. Вот скажи ты мне, сам он на казнь пошел или повели? Ага, молчишь, то-то и оно, так я и знал.
– Ему вызов пришел из Читы вроде бы о переводе. Он и поехал, – вспомнил Миша.
– Как будто не знал он, что такие вызовы означают! Ух-х! – кипятился Виктор Иосифович. – Как будто не знал, что вслед за ним и жена пойдет, и сын осиротеет. Ах, чтоб тебя!..
– Да что делать-то было?! – стукнул ладонью по подоконнику Миша и занозил руку чешуйкой старой краски.
– В бега пускаться! В бега! Только и всего. Не ждать, пока удав заглотает. Знаешь, сколько народу так спаслось? Да нет, откуда тебе! А я вот знаю. Я объясню, слушай. У них там машина так налажена, что сбои не предусмотрены. И если, скажем, человек, чувствуя, что за ним придут, заранее срывается на другое место, то велик шанс, что он перебедует. Это, понятно, если еще приказа нет, а если и есть, то пока удав себе развернется. И легкий на подъем человек вполне может где-нибудь там, вдали, за рекой или за Уральскими горами устроиться вполне прилично. Здесь о нем забудут, если ничего такого серьезного за ним не числится, рукой махнут (в смысле – дело в сейф положат, в самый низ, под стопочку), а там, вдали, – ничего и не знают.
– Вы мне что, бежать предлагаете? – ошеломленно уставился на кадровика Михаил.
– Я тебе, как твоему отцу, отвечу: мне ничего предлагать не положено. Считай, я просто теоретизирую. Выявляю места возможных сбоев в работе органов. Может, когда все обдумаю, лет этак через десять, так и докладную напишу, если жив останусь, о том, как предотвращать эти самые сбои.
Виктор Иосифович помолчал, а потом, барабаня тяжелыми никотиновыми пальцами по стеклу, добавил тихо:
– Можешь даже и не особенно торопиться. Они там тоже люди, к Новому году готовятся, отчетность подбивают. Я с ответом на запрос тоже торопиться не стану, а они, пока все бумажки не соберут, дело не склеят. Так что досдавай сессию, встречай Новый год, а потом уж и… отчисляйся. Сейчас строек полно всяких, а прорабы по причине военных потерь в дефиците. Уезжай, Миша, послушай опытного человека. Пару-тройку лет пересидишь, а там. Что-нибудь да изменится: или ишак грамоте научится, или султан… преставится.