Алёнка пожала плечами.
– Спи на диване. На нём мягче.
Он постелил ей чистое белье, стиранное ещё матерью, и ушёл в другую комнату, на раскладушку к которой привык.
Они долго не могли заснуть, думая об одном и том же. Не первый уже час скрипела старенькая раскладушка под Сергуней. Его сердце сжалось, когда Алёнка жалобно, как в детстве позвала:
– Гуня-а…
– Чего? – спросил он, чувствуя, как бешено, колотится сердце.
– Там кто-то ходит. Я боюсь.
– Где?
– Там, за дверью.
– Это соседи. Они, бывает, ночью бродят.
Они помолчали. Судорожно вздохнув, Сергуня перевалился на другой бок и снова услышал её голос:
– Мне страшно. Иди ко мне.
Он растерянно сел на раскладушке, нервно покусывая губы, зная, что если пойдет к ней, должно будет случиться «это», что бывает между мужчиной и женщиной, но боялся, что у него не получится, как тогда с Мариной, что стало бы для него полной катастрофой. Ведь Алёнке и в голову не могло прийти что, глядя на фотографию, он имел её бессчетное количество раз. И, с Мариной тогда у него ничего не получилось, лишь потому, что мастурбация тлетворно повлияла на его психику.
Сергуня решительно встал на ноги и, выйдя из-за шкафа, протопал босыми пятками к входным дверям. В коридоре было тихо.
– Ушли? – спросила Алёнка. В её шепоте Сергуня уловил волнующие нотки. Он постоял в нерешительности и хотел, было уйти, но она повторила:
– Я, боюсь.
– Ну, ладно. – Сказал он и прилег на диван с краю. Но, Алёнка заботливо поделилась с ним одеялом, и Сергуня нечаянно коснулся её гладкой кожи, ощутив тот дурманящий запах женского тела, что остался в памяти с прогулки на «баркасе». Его забила мелкая дрожь, с которой он не мог совладать, и это не осталось ею не замеченным.
– Тебе холодно? – спросила она.
– Немного. – Злясь на себя, ответил он.
– Давай я тебя согрею. – Алёнка, просунув одну руку под его спину, обняла, прижавшись к нему голой упругой грудью. Ей захотелось тех сладких ощущений, что были той самой ночью «в раскачивающейся лодке». Переступив через все барьеры стыдливости, она сама поцеловала его в пухленькие губы и, подогнув колени, сняла с себя трусики, продолжая при этом прерывисто и торопливо целовать его щеки, губы, нос, шею… Сергуня начал ей отвечать тем же и в его сознании появился «баркас», перепуганная Алёнка, в насквозь мокром платье, сладковатый дурманящий вкус её губ… Тогда, не смотря на столь юный возраст, он ощущал себя полноценным мужчиной, а теперь, когда эта проклятая эрекция была необходима, она не наступала. Было приятно ощущать её всю, полностью отдавшуюся, но злость на себя, только усугубляла положение. Истомленная желанием Алёнка, неоднократно прикасалась к его мужскому достоинству и ничего стоящего там не обнаружив, с новым азартом принималась ласкать его тело, стремясь пробудить в нём настоящее чувство.