«Мука!..» - в ужасе подумал Женька. И только теперь, ошеломленный, вспомнил до последнего слова ночной разговор. Его залихорадило вдруг. Бессмысленно глядя в белое пятно перед собой и не двигаясь, он как бы заново еще и еще раз осознавал, что от этого килограмма муки зависели чьи-то жизни. А теперь, наверно и жизнь его матери, и не только жизнь - честь, достоинство ее. Ведь люди, которые обратились к ней за помощью, так на нее надеялись!..
Положение, в котором Женька оказался, рисовалось ему отчаянным.
Как-то даже чересчур спокойно пришло решение, что ему самое вернее теперь - умереть. Сначала Женька удивился, а потом испугался этой мысли: его не станет, а люди проклянут его. И может быть, справедливо назовут трусом... А вместе с ним проклянут его мать.
Женька метнулся по избе: от стены к стене. Нет, надо во что бы то ни стало достать муки - это главное! А не то - будет он сам жить или нет.
На выселках еще можно на что-нибудь выменять муки - туда не часто добираются оккупанты. Но мать взяла с собой в Аляшино все, что можно, для обмена на самогон, чтобы споить полицая, доверенного новых властей... На эту муку, на этот самогон все надежды незнакомых Женьке друзей погибшего отца, непокорных и ненавидящих оккупантов...
Женька выбежал в сени и посмотрел на чердак, где год назад он сам прятал самую ценную в доме вещь. Мысль об этом крайнем варианте возникла у него сразу, когда он подумал, что - живой или мертвый - обязан достать муки.
На чердаке хранилась книга.
Как объяснил Женьке отец, это была одна из первых книг, отпечатанных в стране в давние-давние времена, если не самая первая. Отец передал ее Женьке перед уходом в бой с фашистскими десантниками.
- Береги ее, как самую большую драгоценность. Она случайно у нас и незаконно - только потому, что война и не успели эвакуировать некоторые музейные ценности. Я подобрал ее в развалинах разрушенного бомбой музея. Когда война кончится, мы передадим ее государству.
Эта книга была одной из немногих вещей, которые захватил с собой Женька, убегая вместе с матерью сюда, на окраину.
Вспомнив сейчас наказ отца, Женька оправдывал свое решение тем, что жизнь людей дороже всех книг на земле, дороже всего, что сделано самим человеком, и главное - успокаивал он себя, - после войны книгу можно будет выкупить для музея, заплатив новому ее хозяину гораздо больше, чем он сейчас за нее даст...
Торопливо раздумывая над всем этим, Женька действовал. Вытащил из угла и приставил над дверью лесенку. Оттолкнулся руками и легко впрыгнул, будто окунулся с разбегу, в малоподвижный, пахнущий мышами прелью чердачный полумрак. Из-под осколков бито кирпича у основания трубы извлек продолговатый деревянный ящик, соскользнул вместе с ним в сени. Поставил на место лесенку, вынул из ящика туго обмотанный клеенкой сверток и спрятал ящик за рассохшейся, набитой самым ненужным хламом бочкой, чтобы не попал на глаза матери и та не догадалась бы, что он тут натворил как самый последний недотепа.