– Почему – “обеспечиваемые”? – спросила Саша.
Было неудобно записывать на весу, и она прислонила тетрадь к стеклу. Ей нравилось это место в объяснении доктора.
– Мы раньше были при Минздраве, – сказала Римма Александровна, – а потом нас перевели в Минсоцобеспечения. Так что больные у нас теперь – обеспечиваемые. Всего в учреждении содержится сто восемьдесят шесть человек, все получают лечение, уход. Посещение свободное, для родственников.
Она улыбнулась, ожидая вопросов. Саша записала количество больных и опустила ручку вниз, давая чернильной пасте стечь по прозрачному стержню к пишущему концу.
– Часто родственники приезжают? – спросила Саша.
– Не ко всем. – Римма Александровна оглянулась, словно не хотела, чтобы ее слышали. – От многих родные отказались и не навещают. Но к некоторым ездят. Одного мужчину на Новый год домой брали.
Она посмотрела, как санитары – пожилой в очках и толстый помоложе – уводят гуляющих в корпус, и добавила:
– Да им здесь хорошо. У нас уход, обеспечение. Телевизор час после обеда и два часа после ужина. Недавно приобрели видеомагнитофон и теперь будем фильмы смотреть. Вы о нас хорошо пишите, пожалуйста.
Саша кивнула. Она не собиралась давать обещаний.
Старик последний раз ударил кулаком в невидимое посреди аллеи и позволил увести себя в здание. Лес вокруг аллеи стал пустым, безлюдным и отчего-то темнее, словно люди, уйдя, унесли с собой дневной свет.
Время, чуткое к больничному расписанию, переместилось из утра в полдень. Небо над лесом свернулось краями к центру, и его разноцветные струи, создававшие зрительный объем, сферность, скатились в одномерную серую плоскость. Стало неинтересно смотреть из окна.
Саша повернулась к Римме Александровне:
– Могли бы вы рассказать нашим читателям про диагнозы содержащихся у вас больных?
– Конечно. – Римма Александровна снова обернулась, будто ожидая, что их подслушивают. – Большинство больных поступают с шизофренией и схожими полиморфными психическими расстройствами.
Она посмотрела на Сашу и решила пояснить:
– Ну, знаете, маниакальные состояния, для которых характерны отклонения в восприятии реальности. Галлюцинаторные явления, параноидный бред. Все это приводит к значительной социальной дисфункции и потере работоспособности. Трудиться они не могут, но вне острой фазы их содержание в больницах нецелесообразно, и они переводятся к нам, в Индом.
– Индом? – спросила Саша Савельева. – Что это?
– Индом – дом-интернат, так короче, – сказала Римма Александровна. – Так больные называют. Вроде как их дом.
Она подождала, пока Саша запишет объяснение, и продолжила: