Прежде всего, ее часто путают с бурным переживанием «влюбленности», внезапного крушения барьеров, существовавших до этого момента между двумя чужими людьми. Но, как было отмечено ранее, это переживание внезапной близости по самой своей природе кратковременно. После того, как чужой станет близким, больше не будет барьеров для преодоления, больше не будет достижения неожиданного сближения. «Любимый» человек становится так же хорошо понятен, как понятен ты сам себе. Или, может, лучше сказать — так же мало понятен. Если бы познавание другого человека шло вглубь, если бы познавалась бесконечность его личности, то другого человека никогда нельзя было бы познать вполне — и чудо преодоления барьеров могло бы повторяться каждый день заново. Но у большинства людей познание собственной личности, так же как и познание других личностей, слишком поспешное, слишком быстро исчерпывается. Близость у них устанавливается, прежде всего, через половой контакт. Поскольку они ощущают отделенность другого человека прежде всего как физическую отделенность, то физическое единение принимают за преодоление отделенности.
Кроме того существуют другие факторы, означающие для многих людей преодоление отделенности. Поговорить о собственной личной жизни, о собственных надеждах и тревогах, продемонстрировать свою детскость и ребячливость, найти общие интересы — все это воспринимается как преодоление отделенности. Даже проявление своего гнева, своей ненависти, своего полного отсутствия сдержанности — все это принимается за близость, и этим можно объяснить ту извращенную притягательность, какую часто испытывают друг к другу супруги, кажущиеся себе близкими только тогда, когда они бывают в постели или дают выход своей взаимной ненависти и ярости. Но все эти типы близости имеют тенденцию с течением времени все более ослабевать. В результате — поиски близости с новым человеком, с новым чужим. Опять чужой превращается в «близкого», опять напряженное и сильное переживание влюбленности, и опять она мало-помалу теряет свою силу и заканчивается желанием новой победы, новой любви — всегда при иллюзии, что новая любовь будет отличаться от прежних. Этим иллюзиям в значительной степени способствует обманчивый характер полового желания.
Половое желание требует слияния, а оно отнюдь не только инстинктивная физическая потребность избавиться от болезненного напряжения. Половое желание может возбуждаться как любовью, так и тревогой одиночества, жаждой покорять и быть покоренным, тщеславием, побуждением причинить боль и даже уничтожить. По-видимому, половое желание может возбуждаться и легко сливаться с любой сильной эмоцией, лишь одной из которых является любовь. Из-за того, что половое желание в понимании большинства людей соединено с идеей любви, они легко впадают в заблуждение, что они любят друг друга, когда их физически влечет друг к другу. Когда желание полового слияния вызвано любовью, то физическая близость лишена жадности, потребности покорять или быть покоренным, но полна нежности. Если желание физического соединения вызвано не любовью, если эротическая любовь не является также и братской любовью, это никогда не поведет к единству более прочному, чем оргиастическое преходящее единение. Половое влечение создает на краткий миг иллюзию единства, однако без любви это «единство» оставляет чужих такими же чужими друг другу, какими они были прежде, — а порой оно заставляет их стыдиться и даже ненавидеть друг друга, потому что, когда иллюзия исчезает, они ощущают свою отчужденность еще сильнее, чем прежде. Нежность не означает, как думал Фрейд, сублимацию полового инстинкта; она — прямой результат братской любви, и присутствует как в физической, так и в нефизической формах любви.