— Да нет, не очень. Я даже предполагала, что так и получится. Мне еще бабушка говорила: «Дитя мое, никогда не связывайся с военными: врут как сапожники, липнут как мухи на мед». В общем, все началось, как нагадала бабушка, с той лишь разницей, что я не мед.
— Да и я не муха. Бася, а знаешь, что тогда произошло? Меня неожиданно вызвали в повятовый комитет партии.
— А мы с Моникой очень долго ждали у кинотеатра.
— Извини меня.
— Анджей, ты не рассердишься, если я тебя кое о чем спрошу?
— Пожалуйста.
— У тебя есть девушка?
— Как бы тебе это лучше сказать. Вопрос для меня несколько неожиданный. Я, видишь ли…
— Не виляй, а говори прямо, иначе наш разговор не будет иметь смысла.
— Тогда есть.
— Где?
— Здесь.
— Что же тебе тогда нужно от меня?
— Ты мне нравишься.
— А та?
— Еще больше.
— Все-таки бабушка была права. — Девушка резко поднялась.
Боровец вскочил со скамейки и схватил ее за руку:
— Бася, сядь на минутку, послушай.
— Пусти. У тебя не руки, а клещи.
— Извини. Ну, сядь же, пожалуйста.
Она села и, надувшись, не глядя на него, продолжала вертеть в руке листок каштана.
По аллее время от времени проходили люди, с любопытством поглядывая на юную пару. Несмотря на охватившее в эту минуту Боровца волнение, эти взгляды смущали его. Видимо, непроизвольно у него вырвалось:
— Бася! А знаешь, какое у меня сейчас появилось желание? Просто непреодолимое желание!
— Какое?
— Поцеловать тебя.
— Перестань. — Девушка отвернулась.
Он заметил скатившуюся по ее щеке слезу. Легким движением она смахнула ее листком каштана, который по-прежнему держала у лица, загораживаясь то ли от последних лучей заходящего солнца, то ли от него.
— Я эту слезу сто раз бы целовал.
— Перестань. Влюбилась в него, а он дурака валяет, в глаза смеется надо мной. Боже мой! Что же это со мной произошло: белены, что ли, объелась?
— Бася! Бася! Ты даже не знаешь, как это прекрасно! — Он обхватил ладонями ее лицо и, уже не обращая внимания на проходивших мимо людей, крепко целовал ее соленые от слез губы, пышные светлые волосы.
Ошеломленная, она почти не сопротивлялась.
— Задушишь, сумасшедший!
Он отпустил ее, вскочил со скамейки и сделал два прыжка. У него слетела фуражка.
Перепуганный приблудный пес удирал, поджав хвост, вдоль дорожки. Проходившая по соседней аллейке старушка на миг остановилась и испуганно перекрестилась. Но Боровец уже обуздал свою дикую радость, поправил портупею, одернул мундир, поднял фуражку и вернулся к девушке. Она поправила волосы, не отваживаясь смотреть ему в глаза. Он сел и нежно взял ее за руку.
— Извини за необычное объяснение, но я не понимаю, что со мной происходит, — сказала Бася тихим, дрожащим голосом.