…Члены суда разместились на сцене за накрытым зеленым плюшем столом. Председательствовал худой лысоватый подполковник в очках. Заседателями были два офицера, один из которых по профессии — судья. Справа от стола, в самом углу, сидел прокурор. Ниже, у сцены, — подсудимые, разделенные приставленными к ним милиционерами. Недалеко от них за отдельным столиком восседали четыре адвоката в черных широких мантиях. В битком набитом зале стоял резкий запах полушубков и человеческого пота. Присутствовавшие внимательно слушали каждое произнесенное слово, и если кто-нибудь закашляется или громко вздохнет, то тут же под укоризненным взглядом соседей виновато замолкает. Только одному люди не могли до конца надивиться: до чего же эти бандиты стали вдруг тихими и покорными! Да и выглядели вполне обыкновенно, как простые сельские жители. Трудно было даже поверить, что они способны были хладнокровно жечь, грабить, убивать, насиловать. Готовы ценой своих признаний и притворной или трусливой покорности вымолить у суда хотя бы какое-нибудь снисхождение. Признаются, что находились в банде. Признаются в предъявленных им обвинениях. Да, убивали, но убивали по приказу Рейтара; сами, если бы это зависело только от них, никогда бы в жизни этого не делали. Рейтар был беспощаден. Принуждал идти на преступления не только своих пособников, но и их, членов банды. На вопрос, почему не явились к властям сами, ведь им не раз предоставлялась такая возможность, отвечали, что боялись, были одурманены, или просто отмалчивались. Понуро опускали голову, прятали испуганные взгляды, когда выступали свидетели — члены семей убитых: жены Ледеровича, Борыньского, Кевлакиса, мать Влодарского.
Толпа в зале бурлила, не выдерживала психологического напряжения. Женщины плакали, одна из них даже потеряла сознание. Мужики нервно вертелись на своих местах, покашливали. Председательствующий все время призывал присутствующих соблюдать порядок. После таких леденящих кровь показаний возбужденная толпа, решительная в своей сплоченности, способна на все, даже на самосуд. Бойцы Боровца, образовав плотный заслон, через боковой выход выводили подсудимых прямо к тюремной машине, и только за решеткой те облегченно вздыхали и вытирали со лба холодный пот.
…Новобранец Тылецкий, взволнованный увиденным, обратился к Боровцу:
— Не могу понять, товарищ подпоручник, почему с ними так церемонятся? Столько крови на их руках. Ведь заранее известно, какое они заслужили наказание, к чему же тогда весь этот процесс?
Боровец спокойно объяснил ему. А сам не далее как вчера, встретив за ужином Зимняка, задал ему тот же вопрос. Тот в ответ улыбнулся: